заметил Кузнецов. – Я думал, у него глаза выпадут.
– Да это весь класс заметил, – сказал Копытов. – Не ты один такой внимательный. – Серафимова, наверное, уже позеленела от злости. У неё ж теперь конкурентка появилась.
– Да ну, – отмахнулся Шебакин. – Чё там за конкурентка? У Серафимовой хоть подержаться есть за что. У неё сиськи, никак, третий размер, а эта… мосол ходячий.
– На вкус и на цвет, как говорится, товарища нет, – сказал Лысенко. – Мне, например, Алиса понравилась.
– Ну всё, – заржал Копытов. – У Лысого с Сусаниным теперь война. Они теперь, как рыцари, на копьях сражаться будут из-за новенькой.
– Да ну тебя, Копыто, – обиделся Лысенко. – Никто ни с кем сражаться не собирается. Я сказал, что она ничего. Но не до такой степени, чтобы из-за неё драться с кем-то. Это вам всё сиськи да жопы подавай, а девушка… в девушке должна быть загадка.
– В девушке должны быть сиськи, Лысый, – сказал Копытов. – А всё остальное – лишнее.
– Да дебилы вы. Чё еще сказать? – махнул Лысенко рукой, как бы прекращая разговор.
– Серый, ты козла-то нашёл, а? – спросил Шебакин Кузнецова.
– Нашёл, обещал же.
– Всё принесешь, как требуется?
– Зуб даю, – сказал Кузнецов и щелкнул ногтем по переднему зубу.
– Замётано, – сказал Шебакин. – Ну по домам тогда? В одиннадцать на кладбище?
– Давайте, пацаны, – сказал Копытов и пошел в сторону своего дома.
Все остальные тоже разошлись в разные стороны.
***
Клава стояла в цеху на бутылках. «Господи, – думала она. – Да когда же это кончится?» Бутылки мелькали перед её глазами неровными рядами. Изо дня в день одно и то же. От монотонного движения конвейера начинала кружиться голова, глаза болели. Ноги от постоянного стояния то ли деревенели, то ли становились ватными – было уже не разобрать. Даже мысли как будто куда-то пропадали из головы, усыплённые движением бутылок. Шлёп – акцизная марка на движущейся бутылке. Шлёп – вторая. Акцизные марки были нововведением. Раньше никаких марок на водку не клеили. Стояли себе бутылки в магазинах без всяких там марок, а тут вот нате, марки надо клеить. Надо было успевать, чтобы на каждую проходящую мимо бутылку была наклеена марка. К концу конвейера все бутылки должны были попасть промаркированными. Перед Клавой на конвейере стояли еще Оксана, Валя и Таня – молодые девчонки, только со школы. Так как Клава стояла последняя, то на все проходящие мимо нее непроклеенные бутылки она обязана была шлёпнуть марку иначе бутылки к концу конвейера придут непромаркированными. Ей казалось, что бутылок без марок слишком много, если учесть, что перед ней стоят целых три человека. Такое впечатление, что они вообще не работают, а просто треплются языками. Клава злобно посмотрела в сторону филонящей троицы. Точно, стоят, еле шевелятся, будто парализованные. Другое дело она, у нее руки летают туда-сюда. Она даже думать не успевает. Все движения доведены до автоматизма.
Из задумчивости Клаву вывел голос начальницы ОТК Людмилы Анатольевны.
– Клавдия, это
