я ветра удерживаю, новые нужны, а не всякие путы могут ветер удержать.
Вскочил на своего коня Нэхтэн и поехал к далеким седым горам, добывать калым за красавицу Майримай.
Нелегкий то был путь ― дули навстречу коню и всаднику холодные злые ветры, простирались под ногами болота, а в лесах поджидали хищные звери. Долго ехал Нэхтэн, чуть коня не потерял да чуть сам голову не сложил. Наконец, добрался он до самых далеких гор, чьи седые вершины уходили в самое небо.
Оставил тогда Нэхтэн своего коня на зеленом лугу, срубил крепкий сук, сделал себе посох и отправился к вершине самой высокой горы.
Старые то были горы, многое видели они, многое слышали. Множество птиц свило свои гнезда на отвесных скалах, множество зверей рыскало по их дорогам, множество слухов и историй приносили им ветра из далеких краев. Видели те горы, как пришли на эти земли боги, а за ними следом и люди. Видели они, как жили в тех краях великаны, видели они, как стали те великаны камнями. Всё знают они, всё помнят.
Вот в тех горах и жил старый великан, что сам уже почти стал камнем. Целыми днями сидел он неподвижно на своем месте, думал о том, что было, гадал о том, что будет. Было у него когда-то имя, длинное, великанское, какое простому человеку ни за что не выговорить, а кто смог ― тот же час падал замертво. Потому и звали его просто ― Старик-Гора.
Долго шел Нэхтэн-охотник, добрался до самых вершин, отыскал Старика-Гору, поклонился ему и стал просить волос из его уса.
– Где тебе, простой человек, волос удержать? ― спрашивает он. ― Ты, поди, и ковылинки в руках не удержишь.
Рассердился Нэхтэн, стал грозить Старику-Горе:
– Отдавай, старый великан, волос по-хорошему, а не то придется мне биться с тобой!
Захохотал Старик-Гора, задвигался.
– Многих я видел храбрецов, Нэхтэн-охотник, многие приходили сюда искать славы и подвигов. А теперь лежат их кости в глубоком ущелье, на самом дне!
Пуще прежнего рассердился Нэхтэн, вытащил свой меч и вызвал великана на бой. Долго бились они ― дважды солнце успело подняться и пройти свой путь по небу, дважды успело оно закатиться за край земли, наконец, обессилел Нэхтэн, разломился его верный меч на две половинки, да порвалась тетива у его верного лука. Схватил тогда Старик-Гора Нэхтэна и сбросил с горы вниз.
Пролежал сколько-то без памяти Нэхтэн, открыл глаза, видит ― стоит над ним черноглазый суудер-эдзен, смеется.
– Что же не позвал ты меня, храбрый охотник? Или думал, что сам великана одолеешь?
– Что же звать тебя, сладкоречивый дух, ― отвечает Нэхтэн, поднимаясь с земли, ― коли силы у меня и своей предостаточно. Дай только лицо в ручье омыть, и снова я пойду к Старику-Горе. Не вышло с одного раза, так с другого получится.
Пуще прежнего рассмеялся суудер-эдзен, и протянул ему длинный и толстый волос ― добрая веревка из такого выйдет, сорок сороков диких лошадей удержать можно, в самый раз такой ветры связывать. Запечалился Нэхтэн, волос увидев.
