Генсека. Однако хитромудрый советник ЦК «хитромудро» же исповедовал верность Екклесиасту: «всему – своё время!». Придёт время – и он укажет Горбачёву на место… столовника позади себя. А пока следовало мудро подыгрывать «самодержавным амбициям» Горбачёва, которого лично «дядя Сэм», да ещё на конкурсной основе, из большого числа претендентов, утвердил на роль Герострата.
– Входи, Александр Николаевич.
Горбачёва не смущало, что он «тыкает» человеку, много старше себя. Точнее, он даже и не подумал смущаться, потому что такая мысль и в голову ему не могла прийти. Михаил Сергеевич, хоть и был де-факто хамом по рождению и проявлениям, в данном случае не хамил: как истинный партийный чиновник, он не умел говорить подчинённым «Вы».
С нижестоящими он обращался так же, как с ним самим обращались вышестоящие. Ну, так, как это и было принято в номенклатурных отношениях между товарищами по партии: «Я начальник – ты дурак! Послужи с моё – и, глядишь, когда-нибудь дослужишься до „Вы“… но только не от меня!»
Яковлев с папкой в руке переступил порог, и молча уселся за Т-образной приставкой к столу. Он и не собирался приступать к разговору: знал, что Горбачёву надо дать возможность продемонстрировать исключительную занятость, а заодно и самому немножко отработать «всяким», которые «ходят, тут!».
Наконец, Горбачёв оторвался от бумаги, с которой явно работал в формате «гляжу в книгу – вижу фигу», и с миной измученного непосильным трудом бурлака уставился на гостя.
– Ну, что у тебя?
Яковлев щёлкнул застёжкой папки, извлёк из неё несколько листов бумаги, и молча протянул их Горбачёву. Михаил Сергеевич – тоже молча – веером развернул их, словно карточную сдачу.
– Что это?
– Последние данные по Романову.
– Какого характера?
– Производственного.
– Отрицательного плана? – моментально обнадёжился Горбачёв.
– Увы! – упал духом – и прямо на надежду – Яковлев.
Михаил Сергеевич немедленно склонился над бумагами. Лицо его немедленно же выдало на самого себя всю гамму чувств… из одной ноты: секретарь ЦК был «убит»… производственными достижениями Романова. Цифры не радовали Горбачёва – потому что радовали всех остальных. То есть, они были субъективно плохи исключительно потому, что были объективно хороши. Романов с подшефными отраслями преуспевал – а, значит, по-прежнему, «коварно умышлял».
Горбачёв медленно разогнулся – и ещё несколько секунд качественно убивался отсутствующим взглядом. Наконец, тот «вернулся в присутствие» – и съехал на лицо Яковлева.
– Полностью согласен с Вами! – решительно простонал Горбачёв, от избытка минора даже забыв «хама в себе». – Что Вы предлагаете?
Двум соучастникам не требовалось
