последила, что ребенок у тебя напихивается кетчупом. Вот что вредно!
– Оля, слышала?
Дочь насупленно молчала, и Лиза погладила ее по голове.
– А то химию всякую едят, а картошка им не годится! – сварливо проговорила мама.
– Но ведь это действительно тяжелая пища, – попыталась возразить Лиза.
– Не выдумывай! Мы ели и нормальные выросли, а все эти ваши новомодные диеты – чушь собачья! Да, Олечка? Смотри, какого бабушка папу красивого вырастила и тебя вырастит.
Оля промолчала, а Лиза поморщилась:
– Давайте сменим тему.
– А ты ешь по-человечески!
– Я ем столько, сколько нужно.
– Я бы на твоем месте, Толенька, задумалась, что это у тебя жена все худеет и худеет. Все фигуру бережет и бережет. Других забот, что ли, нет? Мы в наше время беспокоились о семье, а не о фигуре.
– Я справляюсь со своими обязанностями, – процедила Лиза.
– Это тебе так кажется, потому что ты эгоистка.
Лиза пристально взглянула на мужа.
– Мам, ну что ты такое говоришь, – промямлил Анатолий.
Мама ничего не ответила, но поджала губы очень красноречиво.
Чай пили в гробовом молчании.
После ужина жена вышла на лестницу, Анатолий последовал за ней.
Одна из узких железных полосок лестничных перил оказалась отогнута и торчала в пролет, видимо, у кого-то из соседей взыграла удаль молодецкая.
Анатолий с усилием вернул полоску на место и огляделся. Краска на стенах облупилась, оконные стекла в змейках трещин, кашляни возле них посильнее – и осыплются. Почтовые ящики в языках черной копоти, на подоконнике пустая консервная банка, набитая окурками. Уныние и запустение, но скоро они переедут в новый дом. Интересно, какой он будет? Хорошо бы кирпичная девятиэтажка, но это он раскатал губу. Блочный скорее всего дадут, и он не станет отказываться от первых и последних этажей. Что предложат, то и возьмет, потому что в следующий раз шанс неизвестно когда выпадет.
Заметив, как глубоко Лиза затянулась сигаретой, Анатолий покачал головой:
– Уж это точно вреднее, чем картошка.
– А я вообще-то не курю. Только нервы успокаиваю, когда меня твоя мамаша выведет, но поскольку она занимается этим постоянно, то могу и пристраститься. Толя, ну скажи ты ей!
– Что?
– Не знаю. Вот что ты сидел, как в рот воды набрал, вообще за меня не заступился?
– Лизочка, но это все-таки мама…
– А это все-таки я, жена твоя! А то все-таки Оля, твоя дочка! Сколько ты еще будешь позволять маме сосать из нас энергию?
Анатолий пробормотал, что мама хочет им всем только добра.
– Ага, сейчас! Ха-ха два раза! Я зря, конечно, тебя про огурцы спросила, а ты тоже хорош, не сообразил. Надо было сказать, что мои огурцы отстойные, жрать невозможно, не то что у любимой мамули. Умилостивить наше домашнее божество хоть так.
– Ну, конечно, я во всем виноват, кто бы сомневался, – обиженно
