холодным потоком свежего ноябрьского воздуха и ворвавшейся звуковой какофонией уличного шума, он не сделал ни одного резкого движения или хоть какого-нибудь нетерпеливого рывка. Вначале подхватил с сиденья соседнего кресла черную глянцевую коробку-футляр без каких-либо опознавательных лейблов или надписей, протянул ее все тем же медленным вялым движением в руки выслужливого служащего отеля, и только потом соизволил выбраться из машины.
Небольшая "заминка" на несколько ощутимо долгих секунд перед все еще открытым салоном лимузина и застывшим со стороны открытой дверцы швейцаром (не глядя в сторону второго буквально в "упор"). Бесчувственный взгляд скользит по окнам пятизвездочного отеля до самых последний этажей без какой-то конкретной цели или выявленного мотива. Обычный спонтанный или показательно ленивый жест-движение, перед тем как забрать коробку и наконец-то сойти с места. Ему нет нужды выискивать или высчитывать нужный ряд окон и тем более высматривать в них чьи-то силуэты. Он прекрасно знает, вернее чувствует, как никто другой, что она там. Поэтому и не спешит, как и все эти последние недели, с довольством сытого хищника перебирая в памяти, на вкусовых рецепторах языка и нервных окончаниях расслабленных пальцев эту абсолютно новую, возбуждающе свежую, живую коллекцию упоительных воспоминаний.
Ты же делаешь то же самое, да, моя девочка? Пусть и пытаешься убедить себя в обратном, в том, что хочешь это поскорее забыть, стереть, вырвать из сознания подобно болезненным шрамам и свежих рубцов. Но это обычный самообман, моя дорогая, наивная попытка жертвы убедить себя, что она еще способна как-то сопротивляться и противостоять собственным инстинктам. Пора бы уже принять данную реальность, как за неотъемлемую часть своего нынешнего положения, моя милая. За часть своей истинной сущности и нового бытия! Это и есть ты реальная, настоящая и… моя! И ты будешь ждать меня не смотря ни на что. Каждый пройденный день, час, минуту, собирая их по крупицам в памяти и пропуская секундами-сжатиями через млеющее сердечко. Лелея и прокручивая каждое пережитое воспоминание живым доказательством своих собственных неугасаемых желаний и импульсов – неуемных желаний быть рядом ежесекундно и льнуть к моим ногам преданной раболепной тенью!
Знаю, сейчас тебе в это трудно поверить, осмыслить до конца и уж тем более поддаться порывам собственного тела. Но рано или поздно это произойдет! Поскольку это будет борьба только с одной стороны, моя девочка. С твоей! Это борьба тебя одной с самой собой! А я лишь заберу то, что и без того всегда было моим!
Игры закончились, моя дорогая, теперь все по настоящему, без права отката с возможностью взять временный кредит.
…Пройти несколько последних метров до золотых дверей лифта по красному ковру длинного фойе гостиницы, подняться на последний этаж отеля – ему даже не приходится фокусировать на этом внимание и уж тем более откладывать в памяти волнующим предвкушением.
