бы станцевала как-кан, но соблюдаю приличия. Придется подождать до похорон.
–Наверное, тебе это часто помогает, – задумчиво произнес он.
–Что? – не поняла я.
–Твой острый язык. Эффективное должно быть средство обороны.
–Не очень, раз ты все еще здесь.
Он искренне улыбнулся в ответ на мою реплику и сделал то, что повергло мне в шок. Ухватив за затылок, быстро притянул к себе и поцеловал в макушку. И, будто этого мало, прошептал:
–Не вздумай сбегать. Я не обижу тебя. Но терпения моего надолго не хватит. Посажу под замок и будешь там сидеть, пока во всем не разберусь.
Я хлопала глазами, пытаясь переварить услышанное. Он же пожелал мне спокойной ночи и покинул квартиру. Когда его уже и след простыл, я закрыла дверь и, стараясь хоть как-то реабилитироваться в собственных глазах, громко произнесла:
–Придурок. Форменный придурок. Вот ты кто!
Вечером приехала Ленка. Она готовила сырники и щебетала всякие глупости. Я не слишком внимательно ее слушала, но на душе стало светлее оттого, что в этом мире я не одна.
На следующий день, ближе к полудню, Ленка отправилась в «Куртизанку» – салон красоты, хозяйкой которого она стала не так давно, получив его в подарок от Петечки. Отдавая подруге должное, с гордостью скажу, дела ее шли успешно. От клиентов не было отбоя, выручка радовала карман в любое время года, и это при массовой конкуренции в данной сфере.
Объяснить успех не так уж трудно, детище свое Ленка любила, тратила на него массу сил и времени и, что немаловажно, делала все со вкусом и фантазией. Видимо, именно это и привлекало клиентов, превращая даже случайного визитера в постоянного ценителя услуг ее салона.
Так и сегодня, убедившись в том, что экстренная психологическая помощь мне не требуются, она помчалась воспитывать персонал и очаровывать клиентов.
Стоило закрыть за ней дверь, как позвонил Нечаев, и час спустя он восседал напротив меня. Его появление было вполне предсказуемо, и я рада, что он не заставил себя ждать.
Всего сутки прошли с нашей последней встречи, но что-то изменилось в нем безвозвратно. И дело вовсе не в усталости и горьких складках, залегших в уголках губ. Внешне он привычно сдержан, движения спокойны, речь нетороплива. В облике практически невозможно угадать терзающие его мысли. И все же меня не покидало ощущение, что передо мной уже не тот человек, что раньше. В нем появилось что-то темное, мутное, тревожившее.
–Не могу поверить, что Льва больше нет…
–Илья, когда мне позволят его забрать?
–С этим все решено, проблем не будет. У меня есть один знакомый, он все организует.
–Не надо, – перебила я. – Лучше меня никто не сделает. Прощание должно быть безупречным. Чужие так не смогут.
–Его ведь будут хоронить в закрытом гробу… – надтреснутым голосом вдруг сказал Нечаев.
Я отвернулась. Есть вещи, о которых я не могу говорить вслух, и эта одна из них. Однако Илья быстро взял себя в руки и, войдя в привычные деловые рамки, больше не позволял себя лишних
