А дышит под подошвами дешевых кед, непредназначенных для данной погоды.
Я – частичка этого города. Мы – жители, душа нашего города.
Я, словно нейрон нервной системы города, несусь из точки А в точку Б, чтобы потом направиться в точку В, чтобы выполнить все поручения святого отца, чтобы разобраться со своими личными планами и обязанностями, чтобы убить этот холодный день количеством передвижений и действий, которые я совершу за 24 часа, прежде чем утром завтрашнего дня встретить новых новеньких и провести с ними мой первый, персональный, самый худший день в аду, чтобы остальные казались лишь слабым отголоском этого похмельного кошмара наяву. Я – самоубийца, и я знаю об этом.
Подошвы моих кед плавят снег. Подошвы моих кем несут меня вперед согласно тем мыслям, которые наполняют мою голову. Сегодня я не слышу голоса, которые обычно поддерживают диалог между собой. Сегодня они тоже наслаждаются выходным днем, сегодня они молчат и ждут, сегодня они вынашивают хитроумный план, тысячи идей для тысячи разговоров на весь следующий месяц. Сегодня они молчат.
На сегодня осталось всего одно очень важное дело – напиться. Поэтому я направляюсь в старенький бар. На баре висит табличка: «Стакан ставить на свет», а на входе в это заведение я каждый раз читаю название заведения. Оно магическим образом действует на меня. Оно обещает мне Мир спокойствия и тепла. Бар называется «Посадочная полоса». И пока я стою на улице и смотрю на вывеску, мне холодно, но я знаю, что внутри тепло.
За стойкой сидят трое. Они общаются, обсуждают что-то. Направляюсь за стойку и встречаю там милую мисс. Она меня знает много лет.
– Дрянь, – говорю я, и она лезет в специальный ящичек под стойкой. Оттуда она извлекает бутылку цвета земли в пыли и без этикетки.
– Совсем все плохо? – спрашивает она мягким голосом.
– Да, – говорю я и открываю бутылку.
– За последнее время ты изменился еще сильнее, – ее слова словно кошка, которая на мягких подушечках крадется в темноте.
– На то есть причины, – говорю я и наливаю граненный до краев.
– Знаешь, я видела один сон, – говорит она. – Этот сон, он меня напугал. Там был ты.
Я – чужой сон.
– Да? И что было в этом сне? – спрашиваю я сквозь боль, сквозь огонь внутри, после того как осушаю стеклянный сосуд.
– Ты был… Ты выглядел как до того, как все началось. Ты был счастливым и улыбался, – говорит она, а я наливаю вторую порцию.
– «Я был», это ты очень правильно сказала, – говорю я и опрокидываю второй. – Я был… Ладно… А что тебя напугало?
– Скажи, ты устал? – спрашивает она.
– Нет, я в порядке, – отвечаю я ложью на ее вопрос.
Девушка смотрит на меня, мне в глаза… Она знает, что я соврал.
– Скоро отдохнешь, – говорит она и отходит от меня.
Она направляется к компании трех парней,
