ввода, и кадры с ее изображением исчезли.
– Дело вот в чем, – сказал Ларри, – люди не склонны без причины менять свое поведение. Но стоит им объяснить, зачем…
– Все ясно, – ответила Стиви, – я поняла, вы видите каждый шаг.
Ларри растопырил указательный и средний пальцы, показал ими сначала на свои глаза, потом на ее.
– Поэтому все дальнейшие расследования ты оставишь соответствующим властям. Да и вряд ли они будут, какие-то следственные действия.
– Оставить. Соответствующим. Властям, – промолвила Стиви. – Я поняла.
– Отлично. Тебя ждут наверху. Кабинет ты знаешь.
Девушка вышла обратно в главный холл и поднялась по широкой парадной лестнице. На площадке между пролетами висел портрет семьи Эллингэм, написанный ее другом Леонардом Холмсом Нейром. Просто пройти мимо этого полотна не представлялось возможным. Оно приказывало на него посмотреть. Не очень большое, фута четыре высотой, что по сравнению с размерами зала было сущей ерундой. В первую очередь оно поражало цветом – голубыми и желтыми тонами, кружившими вихрями, соскальзывавшими вниз на лики членов семьи. Тела воспринимались практически как второстепенные детали; центром внимания были лица, сливавшиеся с деревьями и луной. Картина больше напоминала собой пейзаж – лики поглощала собой линия горизонта, отделяя друг от друга, выталкивая из мира.
Полотно внушало страх.
– Да, – прозвучал чей-то голос, – но нам не надо, у нас есть. Мы возьмем у вас только через годик-другой.
Принадлежал он доктору Дженни Куинн, заместителю директора школы, которая, судя по виду, пила слезы студентов и питалась преподавателями помельче.
– Дженни, он хочет принять участие в обсуждении данного вопроса.
Это уже доктор Чарльз Скотт. Они говорили о чем-то прямо над ней, на лестничной площадке третьего этажа. Говорили не очень громко, однако акустика в холле была лучше, чем в подавляющем большинстве театров, а Стиви располагалась непосредственно под ними.
– А вот этого не надо. Неужели вы действительно хотите играть по его сценарию? Неужели позволите ему утверждать, что именно его стараниями в Эллингэмской школе стало «безопасно»?
Должно быть, они имели в виду Эдварда Кинга. Стиви немного отошла, чтобы ее не заметили. Но от Ларри, который видел, что она замешкалась, было не спрятаться.
– Нет, – сказал доктор Скотт, – мне он нравится не больше, чем вам. Но неужели вы против? В этом как минимум есть польза. Надеюсь, он из тех, кто что-то сделает, а потом исчезает.
– Он не исчезнет. Этот человек – сущее наказание, да и сынок ненамного лучше его.
– Мне кажется, это нечестно, – сказал доктор Скотт. – Неужели мы даже не попытаемся сделать из него человека, способного творить добро, чтобы он не превратился в копию отца в какой-нибудь частной школе?
– Я думаю, вы сами себя обманываете. Давайте соберем совет директоров.
