была деревня. Смотрят, а вся деревня в огне, и дым густым, черным столбом подымается к самому небу.
– Смотри, Тодор, деревня горит! – всплеснув руками, закричал Джован. – Теперь мы с тобой нищие! Все у нас погибло!
– Бежим скорее, может быть, удастся хоть что-нибудь спасти! – крикнул Тодор и побежал с холма. Джован бросился за ним. Он догадывался, что это мстят им волшебницы-кешалии.
Когда Джован с Тодором прибежали в деревню, то увидали, что о спасении чего-либо из пожитков и думать нечего. Вся деревня была сплошным морем огня. Все жители ее бежали в поле, чтобы хоть самим-то остаться в живых и не погибнуть в разбушевавшемся пламени, раздуваемом вдруг поднявшимся ветром.
Стали Джован и Тодор расспрашивать, как это могло случиться, что деревня запылала сразу со всех концов. Один старик рассказал им:
– Каких-нибудь полчаса тому назад сижу я у двери моего дома, вдруг вижу – идут три женщины в белых одеждах, а волосы их развеваются за ними длинной пеленой. Сразу узнал я в них волшебных фей – кешалий. Ну, думаю, это не к добру. Только подумал, как взмахнет одна из кешалий рукой, и запылал сразу дом моего соседа, Дарежа, да сразу от земли и до крыши; насилу жена его успела выбежать из дома. Потом вспыхнул следующий дом, за ним еще и еще дом. Как шли кешалии по деревне, так и загорались все дома, все постройки от одного взмаха их руки. И за что только разгневались на нас кешалии? Уж не оскорбил ли их кто-нибудь из нашей деревни? Вот они нам и отомстили. Рассказал тогда Джован, что случилось с ними в лесу, и как погиб Нику. Все в деревне решили, что кешалии сожгли деревню, мстя за оскорбление, нанесенное им глупым Нику, бросившим в них топором. Про свою же встречу с кешалией Тодор не рассказал, чтобы не подумали его односельчане, что и он виноват во всеобщем бедствии.
Королева кешалий
Шли как-то раз два цыгана, Марко да Никош, по лесу в горах. Оба цыгана были бедные и шли в город искать работы. День был жаркий. Притомились цыгане и сели отдохнуть под тенью высокого бука на камень. Только сели они, как увидал Никош, у самого камня большую, безобразную жабу, которая медленно ползла к кустам, разросшимся у дороги.
– Смотри-ка, Марко, – сказал Никош. – Вот так гадина, да еще жирная какая. Этаких жабищ я и не видывал. Погоди-ка, я раздавлю ее.
Никош вскочил с камня и занес уже ногу, чтобы наступить на жабу, как Марко схватил его за рукав и сказал:
– Оставь ее, Никош, пусть ползет, ведь вреда она никому не делает, за что ее давить?
Никош послушался и сел на камень. Оба приятеля стали наблюдать за жабой, как она, едва передвигая толстые лапы, ползла в траве между камнями и, наконец, скрылась в кустах.
Отдохнув, цыгане пошли дальше и вскоре забыли про большую, безобразную жабу. Долго шли по горам Марко и Никош. Стало темнеть. Ночь приближалась. В горах становилось все неприветливее, как-то жутко. До города было далеко, а жилья кругом не было видно.
– Придется нам заночевать в горах, – сказал Никош.
– Да,
