только усилил его болезнь, Филь задвинул начатый флакон в тумбочку – подальше от глаз.
– Твоё зелье взбадривает на пару часов, а потом только хуже делается, – просипел он, завидев Яна, явившегося после занятий.
Следом за ним в комнату ворвалась Габриэль.
– Взбадривает? – переспросил Ян, но был перебит говорливым вихрем.
– Ой, Филь, какой ты балбес, ну честное слово! – затараторила Габриэль, одновременно стаскивая с себя робу, вынимая из её карманов какие-то флаконы, баночки и водружая всё это на стол. – Как тебе пришло в голову отправиться гулять без робы? Хоть ты и аскеман, но ты всё время жил в Неаполе, ты просто не знаешь, что такое настоящий мороз. А ведь это только начало, в январе выйдешь так голым на улицу и останешься без пальцев и ушей! Принеси мне ведро с горячей водой, которое я просила поставить на печку, – без паузы обратилась она к Яну, и тот с видимым облегчением покинул комнату.
Собрав косы в пучок на макушке, Габриэль засучила рукава платья и вытряхнула из двух баночек в миску из-под мочёных яблок что-то резко пахнущее. Энергично перемешав содержимое, она подступила с этим к Филю.
– Это редька пополам с тёртым хреном, должно помочь. Мёда нет, так что я просто посолила, тебе надо всё это съесть, пока ты вообще можешь глотать. У тебя глаза как у кролика, и ты весь дрожишь, вот матушка тебя не видит, а то б она дала тебе по шее! Воистину, с кем поведёшься…
Габриэль метнула гневный взгляд в сторону появившегося Яна с ведром. Редька с хреном прожгли внутренности Филя до самого копчика.
– А сердарского зелья нет? – жалобно спросил он и бурно закашлялся. На его глазах выступили слёзы.
– Филь, не болтай глупостей! – сказала Габриэль, принимая у Яна ведро, от которого валил пар. – Простуда – это не поломанные кости, тут нет секретов. Девясил, почки сосны, цветки ромашки, листья мяты – всё это у меня есть в настое, а больше тебе ничего не нужно. Ну и камфару на ночь в нос!
Она придвинула ведро к кровати и, заметив, что Филь не горит желанием класть в рот вторую ложку её месива, упёрла руки в бёдра и уставилась на него в упор.
– Филь, мы теряем время! Тебе ещё предстоит делать инга… ингаля…
– Ингаляцию, – чуть слышно подсказал Ян, который застыл статуей на максимально возможном расстоянии, между своей тумбочкой и дверью.
– А тебя вообще не спрашивают, это ты во всём виноват! – оборвала его Габриэль, живо повернувшись к нему.
Её щёки заметно порозовели. Почуяв угрозу скандала, Филь в два приёма заглотил содержимое миски. Слёзы из его глаз полились ручьём.
– Молодец! – похвалила его Габриэль. – А теперь…
Забрав у него миску, она плеснула в ведро из самого большого флакона. Мощный запах трав разом наполнил комнату.
– Наклоняйся и дыши!
Когда Филь склонился к обжигающему паром ведру Габриэль накрыла его одеялом с головой.
– Попробуй только завтра не выздороветь, –
