style="font-size:15px;"> Из-за горного кряжа выползал огненный змей – рассвет. Вил кольца, шелестел чешуей на камнях. Небо вокруг змея светлело, странно близкий горизонт дрожал, как воздух над костром, и вдруг оформился контуром древнего хребта. Седловину меж двух вершин, выкрошившихся от времени, стремительно заполнял ядовитый пурпур. Вот он перелился через край, раздвоенным языком скользнул в долину, растекся по джунглям. Лизнул деревню, проснувшуюся в водовороте суматохи…
Деревню разбудил не рассвет – крик. Так кричит человек, сгорая заживо. Рвет глотку, выплескивая в мир боль, отчаяние, ужас. Вопль катится к горам, чтобы эхом отразиться от склонов, если повезет, родить лавину, как протест против мерзавки-судьбы – и смерть, вечная сестра милосердия, обрывает звук на высшей ноте.
Крик Жгуна все еще стоял в ушах Марка. Перед взором меркло иное бытие, где счастливо улыбался туземец, умирая на алтаре, а из разверстой груди дикаря бил в небеса столб пламени, свет, лучистая энергия, уходя к солнцу. Увы, путь свету перекрыл декурион Жгун. Он навис над умирающим, и поток всей своей бешеной мощью ударил в помпилианца. Жгун вспыхнул: пух, обласканный язычком зажигалки. Он горел ослепительно-белым пламенем, которое выжигало глаза случайному зрителю. Казалось, тело Жгуна под шелухой отлили из чистого магния. Горели и кричали все пять «изнаночных» ипостасей декуриона. И вторил им реальный Жгун – здесь и сейчас, содрогаясь в конвульсиях.
Рассвет, деревня, смерть.
Тело Марка пронзил электрический разряд. Ментальный поводок превратился в провод высокого напряжения. Часть энергии, сжигавшей декуриона изнутри, ринулась по соединительным нитям корсета, стремясь достичь командира. Марк едва удержался на краю обморока. Обрывая убийственную связь, он в последний момент успел увидеть, как сквозь горящую фигуру Жгуна в небеса бьет сияющий луч, как рыжее солнце впитывает пурпур, словно губка – воду…
Видения галлюцинативного комплекса истаяли туманом. Но Марку всё мнилось: он вдыхает смрад горелой плоти.
– Что случилось?! Нападение?
Борясь с тошнотой, он пропустил момент, когда рядом возникли Змей и Ведьма. Припали на колено справа и слева: «Универсалы» сняты с предохранителей, стволы ищут цель.
– Нет, – Марк закашлялся. – Жгун…
– Что Жгун?
– Он пытался заклеймить туземца. Он погиб.
– Туземец?
Змей и Ведьма знали ответ. Видели неподвижное тело декуриона. Но рассудок обоих отказывался верить очевидному, хватался за соломинку. Чтобы принять смерть Жгуна, они должны были услышать об этом от командира.
– Декурион Жгун погиб.
Дернув кадыком, Марк проглотил ком, застрявший в горле. Сплюнул под ноги, рукавом вытер пот со лба. Щеку пронзила раскаленная игла: король здешнего гнуса хлебнул сладкой инопланетной крови. Марк раздавил гадину, выругался, как еще ни разу не позволял себе, и подвел итог:
– Туземец, полагаю, тоже.
Ведьма склонилась над Жгуном,
