называемого начальника отдела кадров. Ему уже было под семьдесят, в родственниках он не числился, к большим делам ни боком ни припёком не касался и слыл просто чёрствым и бездушным бюрократом. Таких как раз и берут на работу для запугивания людей со стороны, для содержания в строгости своих, запугивания чужих и для отмазки от всяких налоговых и прочих государственных служб. Этакая цепная собака, которая пропускала в дом хозяина только тех людей, на которых укажет его перст.
И никто не знал (а Гегам особо надеялся, что его английские кураторы тем более не ведают!), что безобидный, чёрствый, сухонький с виду Апавен Эгоян на самом деле нечто большее, чем непревзойдённый бюрократ и закостенелый крючкотвор. А именно: патологически желающий убивать маньяк. Именно маньяк, а не убийца или работающий по найму киллер. Вот только маньяк чрезвычайно осторожный и мечтающий пускать кровь по закону, то есть не оглядываясь на государство, а наоборот, прикрываясь им. Будь его воля, он бы с самой юности подался в особые войска, где в таких людях тоже нуждались. И в своё время приложил немало сил для просачивания в ряды доблестных специальных агентов «кровавой гэбни». Да не повезло, по физическим данным не прошёл: чуть прихрамывал от рождения и телом вышел слишком хлипким. Это несмотря на уникальное умение кидать ножи точно в цель чуть ли не с любого доступного человеку расстояния.
Имелось ещё одно полезное умение, так и не понадобившееся советским чекистам: Апавен вырос возле старшей сестры, которая была глухонемой с детства. И благодаря этому язык жестов, причём особенный, пальцевой, освоил на сознательном и подсознательном уровнях. Увы, подобные знатоки и умельцы оказались не нужны государству. Первое время маниакальную жажду уничтожения себе подобных господин Эгоян утолял по собственному выбору, долго готовясь к каждому акту и десятикратно перестраховываясь.
Причём убивал не законопослушных и невинных граждан, а тех уголовников и криминальных авторитетов, у которых врагов хватало, как блох на бездомной собаке. Убивал, невзирая на многочисленную охрану вокруг жертвы или ещё большую толпу дружков-собутыльников. Так было интереснее, так адреналин бушевал в крови за три месяца до события, и два месяца после него.
Вечно так продолжаться не могло, Апавену уже пошёл четвёртый десяток, а он всё никак не мог крепко «встать на ноги». Следовало искать непотопляемого покровителя, и он его грамотно отыскал в лице молодого Шелосяна, который делал стремительную карьеру по партийной линии. Полгода наблюдений, определённые выводы, а потом и взятие «языка», английского дипломата, который плотно курировал самого Шелосяна. Пытки сноб-англичанин не выдержал, всё рассказал и о своей службе, и о новых агентах, и в том числе о молодом функционере Гегаме Оганесовиче. Вот неудавшийся агент Комитета госбезопасности этим и воспользовался чуть позже.
Естественно, скандал в связи с пропажей дипломата имел место, но так как советские силовики его тоже искали с пеной у рта, всё списали на бытовую уголовщину. Даже
