и в памяти воспроизвела свою детскую жизнь, поняла – что…
А вечером пришел с работы папа. Накормив ужином, мать подсунулась к нему как бы между прочим:
– Володь… Я вчера в исполком ходила, насчет ордера спросить на соседскую комнату…
– И что? – напрягся взглядом отец.
– Да все нормально, Володь… Дают нам ордер-то. Сказали, надо кое-какие бумаги оформить.
– Ну? А что я говорил? – снисходительно пожал плечами отец. – Так и должно быть, положено мне. У них же там сохранился небось список передовиков с турбомоторного! А как иначе-то? Так и должно быть!
– Ну да, Володь, ну да, – часто закивала мама, убирая посуду со стола. – Именно список и сохранился, как же иначе…
Нина сидела за столом, уткнувшись взглядом в стакан с компотом, где на дне плавали вялая черносливина, расплывшаяся медузой курага и пара изюминок. Отчего-то жалко было маму – до слез. Еще и вспомнилось, как она с дядей Петей прощалась. Как кошка…
– …«Профессорская»! Следующая остановка – «Комсомольская»! – будто издалека послышался голос водителя из динамиков.
Нина открыла глаза, вздрогнула, соображая, – как это, «Профессорская»? Уже? Так утонула в прошлом, что чуть свою остановку не проехала? Сорвалась с места, бросилась к еще открытым дверям… Успела!
На улице шел снег. Вот вам и продолжение весны с теми же тайно подлыми прелестями. За ночь, значит, милый снежок припорошит ледяные колдобины, скроет от глаз, а утром оскальзывайся на них, дорогой прохожий… Шутка такая весенняя, кергуду. Падай, прохожий, не стесняйся, разбивай голову.
Нина поежилась, натянула на голову капюшон, шагнула в темную арку, что вела во двор дома. Подумалось в который уже раз – плохую квартиру они с Никитой сняли. Район спальный, дома старые, кирпичные, еще и эта арка во двор… Всегда темная. Страшно же. Надо Никите позвонить, чтоб в окно глянул. Окна их квартиры аккурат на эту арку выходят.
Не отвечает… Гудки длинные. Не слышит, что ли? О, да его дома нет. Окна темные.
Нина нажала на кнопку отбоя, зачем-то кликнула еще раз. Это от досады, наверное. Если уж сразу не ответил…
Открыла дверь подъезда, шагнула в темноту. Ничего, это привычно, здесь отродясь лампочка не горела. Там, где почтовые ящики, уже посветлее, туда окно с лестничной площадки выходит. И подниматься по лестнице недолго – всего на второй этаж…
Вошла в квартиру, включила свет в прихожей, на всякий случай крикнув призывно-весело:
– Никита! Ты дома?
Ага, сейчас… Дома он, как же. Размечталась.
Раздраженно дернула собачку «молнии» на куртке, нагнулась, стянула с ног сапоги. Огляделась в поисках тапочек. Да черт с ними, с тапочками… Нет его дома! Нет! И на звонки не отвечает! Да что это, в самом деле…
Зажгла везде свет, побродила по неуютному чужому пространству. Шкаф, ковер, телевизор, тахта. Все допотопное,
