дело. К семи движение полностью встало.
А потом, для пущего веселья, грузовики с хаденами перекрыли 66-е шоссе и платную дорогу в Виргинию.
– Опаздываете на третий день работы, – сказала Ванн, когда я вошел в офис.
Она сидела за своим столом и махнула рукой на соседний, вероятно показывая мне мое место.
– Сегодня все опаздывают, – заметил я. – А я чем отличаюсь от всех?
– Кстати, а как вы вообще умудрились добраться из Потомак-Фоллс? – спросила она. – Только не говорите, что позаимствовали у папы вертолет. Это было бы феерично.
– Вообще-то, у папы действительно есть вертолет, – сказал я. – Вернее, у его компании. Но ему запрещено приземляться в нашем районе. Так что – нет. Меня высадили возле станции метро в Стерлинге, там я сел на поезд и доехал.
– И как оно было?
– Неприятно. Толпы, давка, много злобных взглядов. Как будто это я виноват в пробках. Меня так и подмывало сказать: люди, если бы это была моя вина, я бы не ехал сейчас с вами в этом чертовом поезде, а я еду.
– Да, похоже, неделька будет длинной, – заметила Ванн.
– Если протест не выбешивает людей, он неэффективен.
– Я не говорила, что он неэффективен. Я даже не говорила, что целиком его не одобряю. Я сказала только то, что сказала: неделя будет длинной. Ладно, проехали. У криминалистов для нас новости.
– Что за новости? – спросил я.
– О нашем мертвеце. Теперь мы знаем, кто он. И заодно кое-что еще.
– Прежде всего, – объявил Рамон Диас, – позвольте представить: Джон Сани, отныне больше не таинственный неизвестный.
Мы снова находились в визуализационной аппаратной и смотрели на очень сильно увеличенное подобие Сани, лежащее на столе в морге. Медэксперты предпочитали показывать оперативникам свою работу именно в таком виде – и гигиеничнее, и беспокойства меньше. Модель, выведенную сейчас Диасом на экран, можно было поворачивать и так и эдак, чтобы рассмотреть любую часть тела, которую эксперты сканировали или вскрыли. И никаких новых порезов – только давешняя рана на шее.
– Значит, навахо все-таки ответили, – заключила Ванн.
– Точно, – кивнул Диас. – Похоже, отправили данные примерно около полуночи по своему времени.
– Кто он? – спросил я.
– Насколько можно понять из переданной информации, практически никто, – ответил Диас. – В девятнадцать лет был осужден за пьяный дебош. Срока не получил – только общественные работы. Еще прислали свидетельство о рождении, страховку, выписки из медкарты, ведомости об успеваемости из средней школы до десятого класса.
– И как с оценками? – спросила Ванн.
– Тот факт, что он доучился только до десятого класса, говорит сам за себя.
– Ни водительских прав, ни других удостоверений личности? – спросил я.
– Нет, – сказал Диас.
– Что еще? – спросила Ванн.
– Ему был
