в богатом шатре, не раз намеревался приказать своим военачальникам снарядить караван с богатыми дарами в дом Ирфана. Но дела обстояли таким образом и события менялись с такой быстротой, что он забывал о данном старцу обещании…
В одном из сражений чернобородый индус с дикими, горящими пламенем глазами успел зацепить Якубжана своей кривой саблей. Хлынула кровь, броня была порвана и подарок Ирфана на кожаном витом шнуре скатился с доспехов батыра и, соскользнув с крупа верного боевого коня, навсегда остался в далекой чужой земле…
Дорогую цену заплатила Южная Страна за утрату талисмана грозного Владыки. Якубжан повелел умертвить семьдесят тысяч непокорных язычников. Пирамиды из черепов неверных долго еще служили армиям победителя как веховые столбы. Поганые кумиры несговорчивых безбожников были разрушены везде, где бы ни ступала нога Хана! И их бесстыжие обнаженные божки в шутовских коронах из перьев усеяли капища врага. А фигурки порочных богинь, Дев сладострастья, остались лежать у храмов, кривляясь и извиваясь своей нагой змеиной красотой в последнем танце… в пыли и забвении.
Якубжан выжил…
В честь своих побед он избрал себе другое имя… и правильно сделал. Ведь он уже давно почувствовал себя внутри… совсем-совсем другим! Еще тогда, после встречи с волшебником из Самарканда. Талисман Ирфана сменил другой оберег. Двурогий свет этой Полуночной Стражи Неба часто напоминал Якубжану кривую сталь индуса в том недавнем бою!
«Значит Провидение свершилось!» – рассуждал он, и остался навсегда верен новому талисману, храня его как зеницу ока.
Да… Якубжан стал совсем-совсем другим…
Алчность дарила ему минуты счастья, когда повозки с захваченным богатством шли нескончаемым потоком в его Верховную Ставку…
Прелюбодеяние и чревоугодие – покой и сладостные мгновения от овладения добычей: телами и яствами!
Зависть и Гнев заставляли Хана безжалостно уничтожать соперников, врагов и их кумиры, оставляя за собой разрушенные города и горы черепов на дорогах Войны!
Но даже в эти часы он был… счастлив!
Гордыня его ликовала!
Тщеславие было вознаграждено!
Гордый Владыка в память о своем спасителе увековечил его имя, назвав сына Ирфаном. Мальчишка рос любознательным, бодрым и никогда не унывал. Все подмечал и задавал придворным ученым разные неудобные и сложные вопросы…
Долгой и блистательной была жизнь Царя. Но не было в ней только одного: уныния и беспощадного, ноющего, тягостного чувства угрызения совести и Раскаяния за содеянное…
Народ его любил! А когда Владыка предстал перед Всевышним, то стал почитаем как Святой!
Ирфан, конечно же, не дожил до этих дней…
Старики рассказывали, что уже совсем дряхлый и хромой, Мудрец долго и часто спорил о чем-то со своей любимой женой, сидя в саду под тутовым деревом. А она что-то тихо и с укором выговаривала мужу. И тогда Ирфан,
