упорством, но они словно и не видели многочисленных вспышек, которые мириадами озаряли их защитные поля. Нас словно не существовало для них. Они просто выкачивали воду. Океаны и моря обмелели на 95 процентов, когда они остановились. В один момент, когда наша планета потеряла почти всю воду, они остановились, оставив нам какие-то крохи на высушенной за считанную неделю планете.
И вот тогда начался настоящий ад. Люди перестали воевать с чужими, уничтожавшими нас этим странным и изощренным способом. Мы начали истреблять сами себя, в отчаянной борьбе за оставшиеся запасы воды. Войска разных стран, которые еще неделю назад готовились вместе дать отпор инопланетным захватчикам, обратили оружие друг против друга. Мы просто хотели выжить. Каждый.
Теперь, когда стало ясно, что чужих не уничтожить, мы стали уничтожать друг друга, чтобы обеспечить свое выживание. Миллионы умирали от голода и жажды, государства перестали существовать почти сразу, а мир погрузился в хаос. Послед долгих лет боев между собой, остатки человечества сгруппировались вокруг крохотных оазисов на остатках крупных водохранилищ и рек, где они еще могли добывать через скважины воду. Эта цитадель, на посте которой я сижу называется Нижнекамская в память о когда-то большом водохранилище на территории Татарстана. Таких по всей территории бывшей России с пару десятков. По крайней мере это те источники жизни и цивилизации, о которых мы знаем.
Мы – выжившие. Самые злые и голодные, которые сожрали остальных. Отец не говорил мне, как он смог спасти меня, четарыхлетнего. Но есть вещи, которые я знаю точно – жители этой цитадели не ее первые хозяева. Нынешняя администрация не любит распространяться на этот счет, но по слухам, которые блуждают среди стен крепости на базе бывшего водохранилища – мы четвертые хозяева цитадели. Я не буду придумывать сказки по поводу предыдущих хозяев. Не было в тот период всеобщей бойни того, что кто-то приходит в оазис, а он пуст. Предыдущих хозяев цитадели вырезают. Чтобы не пришли потом мстить, чтобы не брать лишних ртов.
Я не знаю, что делал мой отец, чтобы выжить. Я гоню от себя мысль, что он вырезал подчистую других иногда и безоружных людей, чтобы выжить сам и спасти меня. Но я знаю, что было именно так: мы сожрали конкурентов при выживании и теперь выживаем сами. Из тех немногих бесед, что у меня были с отцом, он как-то сказал, что несколько десятков тысяч лет видов Homo Sapiens, было несколько. Было несколько видов людей, но выжил один наш. Когда я спросил, что произошло с остальными видами людей, которые жили на этой земле тогда, отец помолчал с минуту, затем как-то обыденно и просто сказал – «а мы их съели». И вот, сожрав другие виды несколько десятков тысяч лет назад, мы решили сожрать и друг друга.
Со Дня Первой Экспансии прошло шестнадцать лет. Никто не знает, сколько осталось в живых людей на планете. Никто. Может быть сотня-другая тысяч, может несколько миллионов. У нас есть связь с тремя-четырьмя десятками общин и крепостей, выстроенных вокруг скважин еще добывающих воду, но что
