не пройдет и двух, или трех, или пяти лет, после созыва совета, как человеческие слабости возьмут вверх, и партии, избранные в него, перессорятся друг с другом, а люди, состоящие в партиях, перессорятся между собой, и вот тогда…
Казем-Бек многозначительно поднял вверх указательный палец правой руки.
– Государь своим непререкаемым авторитетом, заставит их или прийти к компромиссу, или распустит совет. Контроль над Высшим советом и возможность на него влиять, будет одной из обязанностей Государя, другой его обязанностью будет служить образцом подражания для целой нации. Он должен быть примером и в нравственном и в житейском отношении.
Дмитрий прибавил газу и «Паккард» вылетел на безлюдный пляж. Он притормозил лишь, когда достиг края берега, так что волны почти добирались до шин. Со стороны моря светила луна и звезды, со стороны города светили огни вилл, кафе, ресторанов. После шумной и душной обстановки виллы «Алам», всем троим было приятно ощутить своей кожей прикосновение свежего бриза. Дмитрий откинулся на спинку сиденья. Светлана положила голову на плечо мужа и прикрыла глаза.
– Если Высший совет, выбранный таким тщательным и сложным образом, перестанет быть эффективен, уже через два года, то какой в нем прок? – спросил Дмитрий.
– Сформировать эффективный совет, это как вывести породу лошадей – много-много попыток, прежде чем мы получим элитную породу парламентариев, – уже немного устав говорить, ответил Казем-Бек.
– Значит, вам предстоит долго жить, – усмехнулся Дмитрий и вынул из портсигара сигарету.
Он протянул портсигар Казем-Беку, но тот, улыбнувшись, вежливо отказался и положил свою голову на голову Светланы.
Закурив, Дмитрий посмотрел на часы, была полночь. Заметив, что Светлана поеживается от похолодевшего ветра, Дмитрий вышел из кабины и, порывшись в багажнике, вынул из него плед, который протянул Казем-Беку; тот укрыл жену и себя.
Казем-Бек начал рассказывать о младороссах. Дмитрий узнал, что Союз состоит преимущественно из молодежи благородного происхождения, хотя Казем-Бек утверждал, что их двери открыты для всех и каждого, кто готов был разделить их ценности и задачи. Юношей и девушек было примерно поровну, и всем им приходилось тянуть ту же жизнь, что и большинству эмигрантов, а именно перебиваться тяжелой, неквалифицированной работой, приносящей гроши. Однако, когда они собирались в их клубе на рю д’Аллери, который они с любовью именовали «Дом младороссов», то забывали про свои безрадостные будни. Рассуждения о славной истории их предков, подготовка и выступления с докладами по истории России, русской литературе, религиозной философской мысли, а также игры, заполняли их свободное время, заставляя на время забыть о несчастливом жребии, выпавшем на их долю. Дмитрий слушал и недоумевал, как он раньше не заметил среди русской молодежи Парижа настоящий всплеск национального самосознания, а ведь младороссы наверняка были не единственной организацией такого рода. Казем-Бек
