повторить кому надо. Этот кому надо однажды приехал на четырёх нартах с солдатами и, в приватной беседе, спрашивал у капитана, может, тому есть что передать для следствия, но капитан сказал, что нечего. Почему он так ответил, он не знает, а вот ответил, и всё. И теперь так, как и предсказывал Иван Иванович, он здесь и торчит. А что сам Иван Иванович, что стало с ним дальше, никто не знает. Может, его и в самом деле начали именовать господином бароном, как он отъезжая загадывал, или он опять Иван Иванович, а то и арестант номер такой-то, кто знает?! Да хотя какая разница, подумал капитан, у каждого своя голова на плечах и своя планида в небе. Капитан вздохнул, поднял голову…
И увидел Степаниду, которая стояла посреди горницы и смотрела на него. Глаза у Степаниды были большие-большие и блестящие-блестящие. Капитан встал, подошёл к ней, обнял и так и замер. Стало хорошо.
Глава 6
И в субботу, 23 апреля, на Егория Вешнего, в этот день у них в деревне в первый раз после зимы коров в поле выгоняют, думал капитан, а здесь какие коровы, здесь только одни мамонты, и те в болоте утопленные… Да, так вот: в субботу адъюнкт опять пошёл на полевую практику, потому что Шалаурова опять в съезжей не было. Ну и адъюнкт как ушёл, так и никак не возвращался. Капитан сильно злился, потому что в эту субботу он загодя назначил банный день, а то и без того прошлую субботу пропустили из-за приезда гостя, так хоть теперь не оплошать бы, думал капитан, мы же не медведи, чтобы по полгода не мыться! И, что ещё очень важно, тут нужно, чтобы всё было вовремя, потому что чуть позже войдёшь, и пар уже не тот. А адъюнкт всё не возвращался и не возвращался! Капитан уже дважды поднимался на ворота в башенку, смотрел в поле, но ничего не мог высмотреть – и опять послал Меркулова. Меркулов опять ходил не меньше получаса, а когда вернулся, то сказал, что адъюнкт велел его не ждать. Вот где собака, думал капитан, ну как с таким иметь дело?!
И плюнул, и пошёл вместе с солдатами. Попарились на славу. Истрепали ползапаса веников, вылили почти полведра кваса, камни лопались! Вышли, хватанули по чарке, закусили квашеной рыбкой, ещё выпили…
А адъюнкт всё не приходил и не приходил! Ну да это была уже его беда. И, мало этого, капитан её усугубил – велел, чтобы теперь шла Степанида с бабами. И те пошли, тоже попарились, и тоже вволю. И вот только когда они оттуда вышли, вернулся адъюнкт. Он был задумчивый, мрачный. Капитан сказал ему со смехом, что пока он прохлаждался в поле, пар кончился. На что адъюнкт совершенно спокойно, нет, даже безразлично ответил, что ему это неважно, что только была бы тёплая вода и он помоется в чане.
– Да как это так?! – удивился капитан. – Ты что, совсем онемечился?
– Нет, – ответил адъюнкт, – я не онемечился, а у меня от жаркого духа сердце стучит, вот я и не парюсь.
– Немец! – строго сказал капитан. – Может, ты после бани ещё и не пьёшь?
– Да, и не пью, – сказал адъюнкт.
Тогда капитан, уже ничего не прибавляя, просто сказал Орлову, чтобы тот присмотрел за адъюнктом, или, как он
