гитлеровские самолеты нередко прорывались к столице и нещадно уничтожали жилые кварталы. Потом сразу ударили холода, да такие сильные, что без теплой одежды на улицу не выйдешь, хотя стоял всего сентябрь месяц.
Романов уже устал проситься на фронт. Он готов был даже в одиночку рвануть туда, возглавить хотя бы роту. Но случилось нечто совсем неожиданное. Его внезапно вызвали в штаб и сказали: «Сдавай дивизию. Назначен новый командир». Михаил Афанасьевич был крайне удивлен За все время пребывания в Москве он не имел ни одного нарекания по службе, только благодарности и награды. Полки были прекрасно обучены, хорошо вооружены, смогли бы под его командованием хорошо противостоять немцам, показать себя в бою. С чего же вдруг такая немилость? Вопрос этот вырвался у него случайно. Кадровик, беседовавший с ним, посмотрел снисходительно и укоризненно заметил: «Экий ты, Романов, скорый на отрицательные эмоции… Может, просто хотят использовать твои руководящие способности. Ты направляешься в Тулу для формирования новой дивизии. Ясно?»
К новому месту службы пришлось ехать одному: жена с дочкой остались в Москве. Катюшке нужно было ходить в школу, а Юлию Борисовну не отпускали с работы. Она по-прежнему руководила «Военторгом», только рангом повыше – гарнизонным, и целыми днями пропадала на службе. Они виделись лишь поздним вечером, да и то не всегда. Жена моталась по частям, расквартированным в столице, обеспечивая их необходимым провиантом. Магазины заметно опустели, а семьи военнослужащих надо было кормить. Вот она этим и занималась.
Тула встретила Романова сильным ливнем. Он буквально промок на привокзальной площади, ожидая запоздавшую машину. В штабе вновь формируемой дивизии царил полный раскардаш. Все бегали, суетились: то обмундирования для новобранцев не хватало, то продуктов, а больше всего – оружия, не говоря уже о боеприпасах, которых насчитывалось по два-три патрона на винтовку… А нужно было обучать солдат стрельбе: им же не на учения предстояло ехать, а на фронт.
Пришлось крутиться, добывать все необходимое с большим трудом, стать не командиром, а снабженцем-попрошайкой, к чему Михаил Афанасьевич был не приучен, и это вызывало у него отвращение. Но что поделаешь – надо!..
К концу сентября дивизия была с грехом пополам укомплектована. Началось ее полноценное обучение. И тут вдруг поступил приказ отправляться на фронт. Напрасно Романов пытался доказать, что солдаты еще не готовы к боевым действиям, его и слушать не стали. Обстановка под Москвой такая угрожающая, сказали, что необходимо срочное пополнение ее защитников. Не оставалось ничего делать, как погрузить личный состав в эшелоны и двинуться на запад…
В штабе фронта Романова встретили с облегчением. Наконец-то прибыло пополнение, которого так долго ждали! Немцы прут напропалом и уже близко подошли к Москве. Надо остановить их во что бы то ни стало! Дивизию сразу же бросили на правый фланг, чтобы заткнуть какую-то дыру. Михаил Афанасьевич думал даже, что им придется с хода вступить в бой, но это оказалось не так. Наоборот, на данном участке наступило некоторое затишье. Было время правильно расположить позиции
