бы ты помыла руки.
– И потом отвалишь от меня?
Крепче сжимаю зубы. Я привыкла, мне почти не больно.
Ира встаёт, и, звучно шлёпая босыми ногами, направляется в ванную. Хлопок захлопнувшейся двери заставляет вздрогнуть, по другую её сторону резко включается и сразу же затихает вода. Ира распахивает дверь, выходит в коридор.
– Неужели успела помыть?
Ира демонстрирует мне руки. С наманикюренных пальчиков капает вода.
– Это же не мне надо! – взрываюсь. – Я же беспокоюсь за тебя! Пошла немедленно и перемыла. С мылом!
Ира не двигается с места, руки застыли, протянутые ко мне. С большого пальца срывается капля. Ира гипнотизирует пол. Словно в замедленной съёмке, она поднимает руки выше, чёрный лак блестит, словно шоколадная глазурь, и встряхивает их в мою сторону. Раз, два. Холодные брызги касаются щёк. Три. Гвоздями вколачиваются под кожу. Четыре. Я хватаю Иру за руку. Пять. Открывается входная дверь. Шесть. Входит старшая дочь. Хмурит тонкие брови. Говорит:
– Вы что, снова?
– Климакс, – отзывается Ира.
Таня хмыкает, скидывает обувь и проходит к себе в комнату.
Семь. Восемь. Девять.
Чёрные туфли валяются на полу возле синих балеток.
Десять.
Ноль.
Я выключаю своих дочерей.
Мир никогда ещё не был настолько прекрасен.
***
Включить, выключить. Разве не из этих простых и понятных механизмов состоит наша жизнь? Мы просыпаемся – поворачиваем главный рубильник. Концентрируем внимание – включаем волю. Видим, открывая глаза. Если тебе кто-то не интересен, никогда ты не станешь сочувствовать его жизни. Нет – ты не эгоист. Ты просто его не заметишь. Не включишь в свой маленький мир.
Месяц назад, я весь день и всю ночь и снова весь день, сидела, привалившись спиной к дивану, пытаясь понять зачем жить. Беззвучно рыдая, я взывала к своим родным. К своим детям. И к Богу. Я не понимала тогда, что все они уже многие годы, как выключили меня. Толкнули за круг своих интересов. Моя категория Off. Теперь и их тоже. Сладких снов, дочурки. Сладких снов.
2
Алина смотрела в монитор, а я смотрел на неё. Ждал, что она поднимет взгляд, как делала всегда. Ждал уже третье сутки. Я ненавидел ждать.
Она похудела. Пропали ямочки на припухлых прежде щеках, исчезла улыбка. Их заменили тонкие складки у губ и бровей, и отрешённость мертвеца.
Я не умел ждать. Я попросил её задержаться. Она подняла безразличный взгляд, посмотрела мимо меня и кивнула. Я испугался. Её или за неё? Самому себе я сказал, что второе. Я так сказал, но не был уверен.
Она сделала свою работу и ушла вместе со всеми. Даже не взглянув в мою сторону. Я понял, что всё кончено.
На столе лежали бумаги о разводе. Моя подпись стояла на каждом листке. Рядом матово желтело кольцо. Завтра я сделаю ещё одну попытку. Последнюю.
3
