всё время сзади, за ляжки кусал. Куснёт и убегает. Мой увалень рычит, ярится, а догнать не может. Аж пена со рта. И глаза огнём. А тут, видно, срок подошёл. Вальс силу почуял, и прям средь двора, всё тому доберману и вспомнил. Еле оторвали. Чуть насмерть не задавил. Хозяйка к участковому. Тот за протоколы. Благо соседи помогли. Всё объяснили. Утихло, вроде. И на, опять!
Дней десять назад, гуляем с Вальсом. Вечереет уже. Из подвала сантехник. Вальс, как его учуял – озверел, будто мухомор съел. Глаза красные. Шерсть дыбом. И с ходу на того сантехника. Руку порвал ему крепко. С ног сбил. И всё в горло норовил, в горло. Я, честно говоря, такого от Вальса не ожидал. Чистый дьявол. Сантехник оказался крепкий, хоть и малость с приветом. Да ты знаешь. В нашем ЖКХ работает – Сёма-дебил. Сёма отбился, и бежать, пока я Вальса за поводок тянул. А на поводке все восемьдесят кило. Удержи‑ка. – Тимофеич залпом выпил мою рюмку, закурил и продолжил. – И вот. Эта сука, соседка, у которой доберман, на другой день идёт в ЖКХ, и находит адрес Сёмы. А тот дома покусанный сидит – с работы отпустили. Та сука, баламутит его, вызывает скорую, снимает все укусы и пишет от него заяву участковому. Участковый пришёл – руками разводит. Единственное, говорит, чем могу помочь – день потяну, а вы определите пса, куда можете. Или с Сёмой договоритесь, что бы заявление забрал. Я к Сёме. А он, дебил‑дебил, а не пьёт, не курит. Головой мотает и мычит. Я ему денег – дохлый номер. Хочу в дом войти, ну, поговорить – не пускает. Видимо, эта жаба, его здорово укатала. И всё. Пришлось сплавить.
Нависла пауза. Тимофеич нервно курил, уставившись в пол. Я медленно вытягивал вторую сигарету из пачки.
– Кому, хоть, отдали?
– Да, брату её, куркулю. У него свой дом в «Копай Городе». Он давно вокруг Вальса петли вьёт. Цепной пёс ему нужен, но обязательно с родословной, породистый. Дождался, сука! Чё девкам говорить – не знаю?! – Тимофеич грохнул широким кулаком по колену, тяжело поднялся и, горбясь, поплёлся домой.
Глава 5
Сентябрь в этом году выдался необыкновенно щедрым на осадки. Мелкий противный дождь поливал по три, четыре дня подряд, приносимый циклонами с Сахалина и из Японии. В домах стояли сырость и холод. Вид из окон навивал тоску, и почти во всех квартирах шторы на день не раздёргивались. В такие дни даже дворняги прятались по подвалам. Забыв о своих помойках, они лишь изредка напоминали о себе протяжным воем.
В один из таких вечеров, последний автобус, следующий по маршруту номер один с единственным пассажиром в салоне, затормозил у остановки, возле универмага «Рассвет». Плотнее запахнув чёрный клеёнчатый плащ, человек накинул на голову капюшон, зябко передёрнул плечами и шагнул сквозь узкие двери автобуса в рассекаемую струями дождя темноту. Шлёпая по лужам резиновыми рыбацкими сапогами, он пересёк дорогу и направился в сторону «Копай Города».
На перекрёстке он осмотрелся и двинулся вправо, по дороге, ведущей в посёлок имени Завойко, вдоль которой и растянулся «Копай Город».
Несколько фонарей брезгливо отражались, чудом уцелевшими лампочками, в грязных
