шаг в сторону, к окну, и опираюсь уже на его подоконник, переступая с ноги на ногу в туфлях на высоких шпильках, стараясь унять нервную дрожь после грубого вторжения, от которого до сих пор ноет натертая промежность. Поправляю сдвинутые в сторону плавки, чувствуя на кончиках своих пальцев чужую влагу, наклоняюсь, поднимая белоснежный, брошенный мне платок, и с отвращением вытираю им остатки спермы, поморщившись от неприятного прикосновения накрахмаленной ткани к нежной коже. Брезгливо отбрасываю его в сторону и одергиваю задравшееся платье, скатывая его вниз по своим бедрам.
Привыкшими к потёмкам глазами легко нахожу рисунок из глубоких трещин на деревянном подоконнике. Рассеянным взглядом рассматриваю его, сравнивая их неровную сетку расщелин с моей жизнью, которая тоже раскололась надвое, но просто смотреть на них мне мало, я хочу их почувствовать, поэтому провожу по ним пальцем, царапая его чувствительную подушечку о их острые рваные края, испещрённые мелкими занозами. Наколовшись, по детской привычке, подношу палец к своим губам и потираю о них, в попытке снять болевые ощущения…
От тактичного, тихого стука вздрагиваю и тут же разворачиваюсь лицом к вошедшему, пряча за своей спиной все еще дрожащие руки. Упрямо подняв вверх подбородок, молча пытаюсь рассмотреть внушительный силуэт мужской фигуры, замерший в дверях зала для танцев.
– Дарья Сергеевна, я не хотел вас напугать, – уже знакомым бесцветным голосом начал Богдан. – Марк Эмильевич просил присмотреть за вами, а вы все не выходили… Вот я и подумал…
– А что вы могли подумать, Богдан? – не смогла сдержаться и язвительно уколола его. – Что я выпрыгнула из окна и разбилась насмерть? Или повесилась здесь, на этих деревянных поручнях, воспользовавшись на удивление крепким дорогим ошейником, который он надел на меня?
Я интуитивно подняла руки к своему горлу и потрогала холодные камни, дотрагиваясь до выступивших синяков на нежной коже, которые, видимо, как и эти бриллианты теперь опоясывали мою шею, в точности повторяя узор украшения…
– Извините, – тут же выдохнула я, понимая, что не имею права срывать на нем свою беспомощную злость. – Мы можем уехать? Прямо сейчас.
– Нет. Марк Эмильевич ждет вас в общем зале.
Догадываясь, что других вариантов у меня нет, собираю пряди рассыпавшихся по плечам волос в простой пучок, и подхожу к нему, глухо постукивая тонкими каблучками дизайнерских туфлей по наборному деревянному паркету.
– Тогда мне необходимо привести себя в порядок. Где это можно сделать?
– Я провожу вас, – кивает Богдан, услужливо отходит в сторону и придерживает для меня дверь.
Свет от многочисленных ламп в большом холле тут же режет глаза, поэтому я прикрываю их веером ресниц, уклоняясь от ярких бликов, щадя свое зрение. Быстро спускаемся вниз по уже знакомой мне широкой лестнице и идем сразу вправо, где у дверей женской уборной, Богдан тактично останавливается, пропуская меня внутрь.
Пробормотав тихое «спасибо»
