в ходе рукопашной схватки. Но это было только продолжением предательства. Сначала мы нарвались на минное поле там, где его быть не должно было. В тылах банды, откуда мы на нее и наступали.
– Минные поля, насколько мне известно, занимают всю нейтральную полосу, разделяющую правительственную армию с войсками террористов.
– По замыслу разведотдела штаба дивизии для проведения операции было задействовано двадцать «Змеев Горынычей». Вы, наверное, не знаете, что так мы называем установки разминирования УР-77. Они создают в минных полях коридоры длиной до пятисот метров и шириной до шести.
– Зачем сразу так много? – поинтересовался старший следователь.
– Чтобы противник ждал атаки по всей линии фронта и не знал, где она последует. Но «Змеи Горынычи» работали за сутки до нашей операции. Тогда мы вышли в тылы той банде и проверили подходы. Сзади, с тыла, минного поля не было. А через сутки, когда мы проводили операцию, оно там уже появилось. Хорошо, что мы сразу мины обнаружили. Пришлось нам делать коридор собственными силами. На это ушло больше трех часов, и наступали мы, по сути дела, уже в светлое время суток. Это ли не предательство! А если бы предал, как вы говорите, я, то меня же вполне могли не узнать и подстрелить. Зачем бы я туда пошел?
– Вот-вот. Теперь мы и подошли к самому главному, – заявил старший следователь.
Россомахову даже показалось, что полковник сейчас ладони потрет от нетерпения.
Но он этого не сделал, только вытянул вперед шею, приблизил голову к подполковнику, двумя локтями навалился на большой массивный стол и осведомился:
– Так кто же вашу группу предал?
– Это мог сделать только тот негодяй, который знал все детали операции. Они были известны только мне и офицерам разведотдела сирийской дивизии, которые ее и разрабатывали. Еще нашему консультанту из ГРУ майору Барсученко. Но в Сереже я уверен, он надежный человек, которого я лично знаю уже пару десятков лет. Значит, предал кто-то из офицеров штаба дивизии. Об этом следует поинтересоваться у самого генерала Сухеля. Он обычно врага по запаху определяет.
– Но задача группе была поставлена заранее? Информация была доведена до личного состава?
– Конечно. Мы же еще за сутки до начала самой операции на рекогносцировку выходили.
– Значит, следует рассматривать и другой вариант. Кто-то из вас вашу группу и предал. Не офицеры разведывательного отдела, а бойцы группы. Это можно рассматривать как вариант. Но теперь давайте перейдем к главному. У меня имеются показания тех бойцов вашей группы, которые бежали из плена. Они говорят, что боевики содержали вас в отдельной камере и выводили на прогулку одного. Да и кормили вас, как сказали те же бойцы, особо, не как всех остальных. С чего бы это такие льготы? Можете вы мне это объяснить?
Россомахов в ответ только плечами пожал и сказал:
– Могу только предположить.
– И что же вы предполагаете?
– Я предполагаю только два варианта. Первый таков: ко мне, российскому офицеру, боевики
