максимум – на год. Белобрысенькая, глазки зелёные, по сторонам озорно так и стреляют! Носик плюшкой, щёчки с ямочками, ещё и веснушки. Примостившись следом за Аней, она хихикнула:
– Привет! Новенькая?
– Да, первый день, – обрадовалась, что хоть кто-то из старожилов заговорил с ней, Аня.
– Вижу-вижу! Спала плохо?
– Да-а… У вас каждую ночь тут так шумно?
– По-разному, но чаще это означает, что шумят по-разному, – снова хихикнула девчушка и протянула что-то в кулачке Ане. – Держи! Считай подарком! Меня, кстати, Викой зовут.
– Меня Аней, – новобранка приняла подарок и раскрыла собственную ладошку с ним, подарком оказались беруши. – Ой! Спасибо огромное!
– Да не за что! Ты не думай – не надёванные, запасные! – потупила ресницы Вика.
– Вика, а ты давно тут? У нас много ещё времени на, – Аня кивнула в сторону очереди.
– Неделю уже! А это – успеем! Потом ещё завтракать пойдём. Часов в девять и начнём работу, – весело ответила Вика.
В это время из уборной вынырнула первая горничная, самая старшая из всех, лет 25-27 на первый взгляд. Глаза тусклые, волосы белые-белые. Не естественного цвета. «Наверное, крашенная», – решила Аня.
И в самом деле, они все и всё успели. Вот только перед завтраком на кухне пришлось помочь прибраться – расставить поваленные стулья, подмести и помыть полы, протереть стол… Как раз к десяти и закончили. Подумаешь, завтрак на час задержался! В приюте иногда дети и без завтрака оставались, или старшие оставляли младших. Так тоже бывало.
Вчерашняя статуя горгульи оказалась разбита. Аня с Викой собрали осколки и вынесли до помойки за воротами особняка. Из помойки омерзительно воняло. Аня зажмурила нос и заглянула внутрь.
– Кошечка, мёртвая, вся в крови! – пискнула она и отпрянула.
– Привыкнешь! Иногда случается, – утешила её Вика, приобняв за плечики. – Меня это тоже поначалу коробило. Ты, кстати, тоже детдомовская? Русская?
– Да, – кивнула Аня, спеша назад, подальше от помойки.
– Ага, как и все мы здесь, – заметила Вика. – Катарина и Миа – австрийки, говорят, прибыли сюда одновременно. По-немецки между собой «шпрехают», всё заодно держатся. Будет и мне теперь компания! Катарина – чёрненькая, Миа – светленькая. А самая старшая горничная – немка, Урсула. Самая долгожительница тут. Дольше неё только дворецкий здесь работает. Урсула, хоть и немка, но с австрийками на немецком совсем не «Вась-Вась», особнячком всё держится. Видишь, какая белая? Седая! Наверное, насмотрелась ужасов… Где-то, когда-то. А пойдём-ка теперь в сад, к моему любимому фонтанчику? – сменила тему Вика.
– Пойдём. А нас ругать не будут? Дел ещё, небось, невпроворот! – засомневалась Аня.
– Мы быстренько! – подмигнула ей Вика. – Туда и обратно. Да одним глазком.
До фонтана они так и не добрались. Дорогу к нему преграждали растянутые ленточки
