тут мне на пеленкиПростыни кружево фризское…
корабельный всучил кастелян…
Пряди-водоросли через лоб… пищит больно, тонко…
Вот заорал! мать, покинул тебя, будто гроб,
пробил, красный таран,
Мощный сугроб живота твоего!
воскресенчик! могучий младенчик!
Красная гирька на мощных моих, очумелых руках!
На светозарнейшем лбу не терновый венец —
потный венчик!
Баба, глянь… а пятки… малютки…
наперстковый, бисерный страх…
На! Ухвати! Наспех в кружево я Титаниково замотала
Этого сына Титана,
ногами твоими снежными – в страсти —
схваченном в плен,
Быстро от крови безвинной, винной обтерла его,
завернула в полей одеяло,
В йодистой соли виток!
во дворцовый инистый гобелен!
Баба! ты родила!
А правда ль, я роды ловко твои принимала?!
Как суетилась! как хлопотала! да разве оценит кто…
Выпростай грудь. Вот так!
Дай ноги укрою
верблюжьим, можжевеловым одеялом.
Плечи укутаю голые драповым довоенным пальто.
Баба! Корми! Ты мой мир родила.
Наш мир, бери выше!
Он населится, дай срок,
зверями, птицами, ангелами, людьми!
Зри, он к тебе присосался. Он ест тебя.
Чмокает. Дышит.
Вышел послед. Исчезающий свет.
Надейся. Живи. Корми.
«я теку в чужой крови…»
я теку в чужой крови
песню надвое порви
а кому она нужна
колыбельная весна
кровоточная десна
корабельная стена
колобродная волна
коловратная война
катастрофная корма
лед и звезды задарма
я не гибну все вранье
гибель – кружево-белье
рву на страшные бинты
ночь последней красоты
дикой руганью веков
мой пестрит молитвослов
я биноклево стекло
я и шлюпка и весло
золоченый эполет
пуля я и пистолет
океанский патерик
окаянский резкий крик
жгучим шепотом: живи
я теку в чужой крови
Воскресят
Воскресят всех и каждого. Снимут лохматый скальп —
Оголтелую матрицу – с буянной моей головы.
Все кровавые струи повдоль, поперек виска —
Перевитую дрожь немой океанской травы.
Из реестров изымут: скосил бедолагу яд…
Ах, расплющил танк… сразил снарядов канкан…
О, ты слышишь, глухой, ведь каждого воскресят —
По записанным данным, по цифровым глоткам!
Восстановят, как ты, утопая, рот разевал!
Этот крик бесслышный вверх пузыри пускал —
И всходила смерть со дна, как девятый вал,
Твой Титаник вниз уходил, в болотный прогал!
Я плыла со всеми – а видишь, тону одна.
Растопырена жизнь, как пальцев
