скрючился. Мужики развели руками и ушли. И за то им спасибо.
Я достала из кармана дамское круглое зеркальце и приложила его к носу. И вдруг на зеркале обнаружилась маленькая испарина. Живой! Тут и Иннокентий Петрович через трубку стал его слушать.
– Срочно раздеваем его и будем растирать спиртом, – приказал он.
Я стала его раздевать, а у него руки не разгибаются. Я сняла галстук, расстегнула рубашку и стала натирать грудь спиртом. Иннокентий Петрович взял столовую ложку разжал ему губы и влил в рот немного спирта. И тут я почувствовала дыхание. Я сбегала к вешалке и принесла мои шерстяные рукавички, которыми стала растирать тело, чтобы не повредить кожу. Моя бабушка всегда растирала шерстью мои руки, когда я сильно мёрзла. Ещё она заставляла гладить свои волосы, чтобы замёрзшие руки быстрее согрелись.
Потихоньку мы сняли с него рубашку, полуботинки, носки, брюки и он остался в таких коротеньких трусиках, которые он потом называл плавками и в которых потом плавал в реке.
Напоить бы его горячим чаем, да он всё время находился в бессознательном состоянии.
В общине сестёр милосердия при Российском Обществе Красного Креста нам рассказывали, что в стародавние времена пораненного или замёрзшего воина сначала вели в баню, а потом в постель к нему клали ладную девку, которая своим телом согревала его и тем самым лечила. И человек, жизнь которого висела на волоске, быстро выздоравливал и его состояние определялось по силе эрекции. Я бы тоже легла с ним и вылечила своим телом, если бы вокруг никого не было. На дворе двадцатый век, мы люди современные и меня бы никто не понял, а только осудил. Поэтому мы его завернули в тёплые одеяла и оставили в кабинете Иннокентия Петровича, не перенося в общую палату. Я осталась дежурить с ним, чтобы помочь в случае чего.
Глава 3
– Попали вы сюда, как и все с такими травмами. На руках и попечительством людей богобоязненных и милосердных, которые принесли вас сюда. Я – земский доктор Иванников Иннокентий Петрович, коллежский секретарь. Это – сестра милосердия Веселова Марфа Никаноровна, – сказал доктор. – А сейчас вы расскажите нам, кто вы и что вы делали в лёгкой одежде на сибирском морозе.
– Мне двадцать пять лет, я в отпуске, ходил на свидание к знакомой девушке. Когда возвращался домой, то ко мне подошёл человек и попросил прикурить. Остальное я ничего не помню, – начал рассказывать я.
– А почему на вас была какая-то лёгкая и странная одежда и полуботинки на очень тонкой подошве? – поинтересовался доктор.
– Никакая не странная одежда, а обыкновенная, в которой ходят практически все, – сказал я и увидел на лицах доктора и сестры выражение некоторого удивления. Это насторожило меня. Если я буду говорить обо всём, что я вспомню, то меня загребут в сумасшедший дом по причине постоянного горячечного бреда, и чем больше я буду доказывать, что
