В Индии он считался лучшим стрелком, думаю, что и в Лондоне мало кто с ним сравнится в меткости. Вы раньше о нем слышали, Ватсон?
– Нет, не приходилось.
– Так-так. Вот она, слава! Но ведь, если я не ошибаюсь, вам имя профессора Джеймса Мориарти тоже не было знакомо, хотя это был один из величайших умов столетия. На полке стоит мой биографический справочник, подайте, пожалуйста.
Откинувшись на спинку кресла и пуская огромные клубы сигарного дыма, он стал лениво перелистывать страницы.
– Неплохая подобралась компания на «М», – сказал он. – Конечно, Мориарти и сам мог бы украсить любую букву, но кроме него тут имеются и отравитель Морган, и Мерридью, оставивший о себе такую ужасную память, и Мэтьюз, который в зале ожидания на Чаринг-кросс{15} выбил мне левый клык, и, наконец, наш сегодняшний знакомый. Взгляните.
Он вручил мне книгу, и я прочитал:
«МОРАН, СЕБАСТИАН, ПОЛКОВНИК. В отставке. Служил в первом бангалорском{16} пионерском полку{17}. Родился в Лондоне в 1840 году. Сын сэра Огастеса Морана, главного барристера{18}, бывшего британского посланника в Персии. Учился в Итоне и Оксфорде. Участвовал в Афганской кампании{19}, усмирении вождей афридиев{20}. Служил в Чарасиабе{21} (дипломатический курьер), Шерпуре{22} и Кабуле. Автор книг: “Крупная дичь Западных Гималаев” (1881) и “Три месяца в джунглях” (1884). Адрес: Кондуит-стрит. Клубы: Англо-индийский, “Тэнкервилль”, карточный клуб “Бэгетель”».
На полях четким почерком Холмса было приписано: «Второй среди самых опасных людей Лондона».
– Просто поразительно, – воскликнул я, возвращая книгу. – Карьера достойного уважения солдата.
– Это верно, – сказал Холмс. – До определенного времени он им и был. Этот человек всегда отличался стальными нервами. В Индии до сих пор ходят легенды о том, как он однажды ползком по каналу высохшего ручья преследовал раненого тигра-людоеда. Есть такие деревья, Ватсон, которые вырастают до определенной высоты, после чего у них неожиданно начинает проявляться какое-либо уродство. Такое часто случается и с людьми. У меня есть теория, согласно которой в развитии каждого человека отображается история всего его рода, и подобная внезапная перемена, независимо от того, в сторону добра или в сторону зла, обусловлена влиянием кого-то из его предков. Таким образом, каждый индивид является концентрированной историей своей семьи.
– Довольно фантастическая теория.
– Да я на ней и не настаиваю. Каковы бы ни были причины, полковник Моран обратился в сторону зла. До открытого скандала дело не дошло ни разу, но в Индийской армии терпеть его не стали. Он вышел в отставку, приехал в Лондон, и здесь его преступная карьера пошла в гору. Примерно в этот период на него обратил внимание профессор Мориарти и на какое-то время сделал своим главным помощником. Мориарти платил ему более чем щедро, но использовал его лишь раз или два для работы,
