много раз, мулатка, знаешь, нет?!…ты пой. Еще не пробил час. Еще не умер свет.
А за спиной твоей – зубцы. И память велика.
А за спиной моей – отцы. Им память – на века.
Военной музыки они хлебнули полным ртом.
И стали вечные огни на выгибе земном.
И стали вечные грачи во кружеве берез.
И стали вечные ручьи, потоки вешних слез.
И нам кричат: плывите вдаль!
огонь идет стеной!
Мулатка, а тебе не жаль той музыки шальной?
Стоишь на площади моей? Так спой мне бытие:
Моих людей, моих вождей,
Моих расстрелянных детей,
Веселье пьяных площадей,
Смех ярких дней, слезу ночей,
Страдание мое.
«Я хочу, как ты. Этот вечер я помню до…»
Я хочу, как ты. Этот вечер я помню до
Нотных ребер, до белых костей подлокотников
под руками.
Красным бархатом эшафот зала обит. Верхнее до
Просверлило бессмертие – и умерло за облаками.
Я хочу, как ты, горлом кровь святая. Я буду как ты!
…ты никем не станешь,
лишь себя грубо, сонную, растолкаешь
Для ночного воя. Для одноразовой красоты.
Чтобы по себе пройти, над собой глумясь —
от края смерти до края…
Я хочу, как ты!..
…много хочешь – а вот тебе шиш.
Нету голоса. Нет судьбы. Нет тебя!
Перебей зеркала камнями!
Я пою! Кричу! Воплю! А ты смеешься. Молчишь.
Черный ангел золотыми крылами, смеясь,
машет над нами.
Кожа – вакса. Губы – бананами вывернуты.
Плывут черты
Черным бакеном – по волне грозовой чужой
музыки-Миссисипи.
Я хочу, как ты! Слышишь! Я буду, как ты!
…ты поешь – я гибну в морозе, хрипе и сипе.
Эта музыка времени, она ведь только так, до поры,
Эта музыка бремени, рыдая,
скинешь его в подворотне,
Зал грохочет, дирижер глядит зверьком из норы,
Хор поет на полмира,
все шире, страстней, свободней,
Это музыка племени,
откуда растут руки-ноги твои, кресты,
Это музыка лемеха, кимберлита,
алмаза, кирки, рубила,
Я встаю, аплодируя, руки над головой,
я плачу, как ты,
Все лицо мокро, зареванная,
я навеки тебя полюбила!
Сил нет кланяться у тебя, черномазая ведьма, голь
Перекатная ты, гастрольная,
швырни же голодным по счастью людям
Эту музыку милости, праздник павлиний,
глухую боль,
Все, что с нами, немыми, было и что еще будет.
И чего не будет, пропой!
…нам, пропойцам, бутылку початую с палубы брось
Виски, джина ли, тягучего, злого пустынного зелья,
Вбей же в руку распятую
этот черный – по шляпку! – тяжелый гвоздь,
Для последнего крика,
для Пасхального – на полмира – солнца-веселья.
