никому не нужная, ни на что не годная.
Всё.
Земной путь человека пройден. Черта подведена. Исправления, подчистки и дополнения невозможны. Иди, душа, если получится, в рай…
Я вышел из квартиры, где, казалось, ещё незримо витал, то есть жил, дух Лёвы, сел за руль автомобиля и глубоко задумался…
Что же, нужно ехать домой, в Москву.
Было бы лицемерием сказать: «Как жаль, что Лёва умер» или «Как жаль, что мало пожил» – его болезнь доставляла ему невыразимые страдания.
И всё же: он, мой близкий друг и советчик, перестал быть.
Заунывный погребальный звон звучал в моей душе… Тяжёлый литой язык гудящего колокола бил, бил и бил мне в правый висок, грозя расколоть череп.
Настроение и самочувствие портились с каждым пройденным по трассе километром. Какая-то душевная муть, липкая слизь поднималась из самых топких глубин моего сознания, отравляя ум и тело, вызывая нервное беспокойство, чувство гадливости, неприятия всего вокруг, угрожая выплеснуться в приступ истерии.
Меня всего стало ломать, выворачивать, корёжить изнутри.
Я, что называется, не находил себе места. И когда Санька, мой искренний Санька, предложил остановиться в Киржаче, чтобы перекусить, я живо согласился, сказав, что нужно и выпить – помянуть Лёву.
Саня, не имевший тогда водительского удостоверения, осторожно спросил:
– Выпить, конечно, можно. А кто сядет за руль?
Откуда я возымел тогда такое дерзновение?
– Господь всё управит, не волнуйся. Я сяду за руль.
– Ну, если Господь…
Мы зашли в придорожный ресторанчик. Сели на втором этаже.
– Пусть земля ему будет пухом, – выпили не чокаясь.
Вот и не стало Льва…
Как всё глупо.
При чём здесь пух? Ведь лежать-то покойник будет в гробу.
Жгучее уныние, терзавшее моё нутро, стало вроде бы отступать, становиться печалью.
Святые отцы говорят: воспоминание о смерти – дар Божий.
– Все там будем, – подтвердил Санька.
– Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего Льва, – выпили по третьей.
Закусили.
Поднялись.
Пора ехать. Трасса не ждёт.
Через пятнадцать километров нас поджидал блокпост на Орехово-Зуевском повороте. Сколько раз я проезжал мимо него по трассе Москва – Владимир? Сто? Двести? Не сосчитать. Но только сегодня у меня так замирало сердце от дурного предчувствия и страха перед гаишниками: знает кошка, чьё мясо съела!
Трасса была весьма оживлённой – воскресный летний вечер, москвичи возвращаются домой. Сгущались сумерки, все включили ближний свет фар. Незаметно притормаживая и пропуская вперёд машины, я встал пятым в очереди на светофоре блокпоста в ожидании зелёного сигнала.
Как так произошло,
