в пять – женщины слишком много работают! они больше не сидят дома! Работают больше, чем раньше! – Мы с Дики обходили фабричные дворы и соглашались на том, что фабричный труд – сущий ужас. «Я вместо этого что, я буду посиживать в зеленых джунглях Гватемалы».
«Воды мало?»
«Не-не, Гватемалы – у меня брат туда едет —»
Мы рисовали смешилки о приключениях в джунглях Гватемалы. У Дики выходило очень хорошо – он рисовал медленнее меня – Мы изобретали игры. Моя мама делала нам обоим карамельный пудинг. Жил Дики выше по Фиби напротив песчаного откоса. Я был Черный Вор, я лепил записки ему на дверь.
«Берегись, Сегодня Ночью Черный Вор Нанесет Новый Удар. Подпись, Черный Вор!!!» – и улепетывал, как таракан (средь бела дня записочки подбрасывал). По вечерам приходил в накидке и широкополой шляпе, накидка из резины (пляжная накидка моей сестры из тридцатых, красная и черная, как у Мефистофеля), шляпа – старая, с широкими полями, у меня была… (потом я носил огромные фетровые, все ровные, чтоб походить на Алана Лэдда в «Стволе внаем»[37], в 19, что тут глупого) – Я подскальзывал к дому Дики, крал его плавки с веранды, оставлял записку на перилах под камнем: «Черный Вор Нанес Удар». – Потом убегал – потом, днем уже, стоял с Дики и прочими.
«Интересно, кто же этот Черный Вор?»
«Мне кажется, он живет на Гершоме, я так вот думаю».
«Может быть, – может быть, – но опять же – не знаю».
Стою там, рассуждаю. По некой причудливой причине, имевшей отношение к его личному психологическому расположению (душе), Дики был в ужасе от Черного Вора – он начал верить в зловещие и отвратительные аспекты расклада – или же – тайные – совершенно бесшумные – действия. Поэтому я иногда с ним виделся и ломал ему волю байками: «На Гершоме он крадет радио, хрустальные сервизы, что-нибудь из сараев —»
«Что еще он у меня украдет? Я уже потерял обруч, шест для прыжков, плавки, а теперь еще и тележку брата… мою тележку».
Все эти предметы прятались у меня в погребе, я собирался их вернуть так же таинственно, как они исчезли – по крайней мере, так я себя уверял. Погреб у меня был просто рассадником зла. Однажды днем Джо Фортье отрубил в нем голову рыбе, топором, просто потому, что мы поймали рыбу, а съесть не могли, поскольку старый грязный чукучан из реки (Мерримака с Мануфактур) – бум – тресь – у меня звезды в глазах – Добычу я прятал там, и у меня были тайные пыльные ВВС из поперечных палок с грубыми шасси из гвоздей и хвостом, спрятанные в старом угольном ящике, готовые к пубертатной войне (на случай, если мне надоест Черный Вор), и вот – у меня туда светил тусклый огонек (фонарик сквозь ткань черную и синюю, гром), и это вот сияло тупо и зловеще на меня в накидке и шляпе, а снаружи за бетонными окошками погреба краснота сумерек лиловела в Новой Англии, и детишки вопили, собаки вопили, улицы вопили, а старейшины грезили, и среди заборов на задах и на фиолетовых пустырях
