протолкнуть застрявшую ступню. Так допрыгал до книжного шкафа и, опершись об угол, просунул, наконец, ногу в штанину… И тут взгляд его упал на полку.
Там лежал надорванный почтовый конверт. На месте адресата устоявшимся мужским почерком было выведено: Яночке Лукошечкиной. Ниже значилось имя отправителя – Сергей Петухов.
Ревность острыми коготочками скребнула по душе. Но Егор тут же взял себя в руки.
«Какое право я имею ее ревновать?.. Она что, клялась мне в вечной любви? Давала обет верности?»
Ермаков сел к столу.
– Тебе покрепче? – поинтересовалась Яна.
– Все равно.
Он всеми силами пытался сохранить невозмутимость, однако Яна заметила в его настроении перемену.
– Ты чего?
– Ничего.
– Я же вижу!
Егор хотел промолчать, но не выдержал и спросил:
– Кто такой Сергей Петухов?
– Ах, вот что! – смутилась Яна, щеки ее зарумянились. – Нашел письмо? Извини, я не специально… Забыла убрать. Она помолчала, потом продолжила:
– Кто такой? Просто знакомый. Отдыхал здесь прошлым летом… Это все несерьезно, Любовь по переписке.
«Прошлым летом… Значит, они переписываются уже почти год? Интересно, что он ей пишет? Люблю, целую? Наверняка она с ним спала».
Егор представил, как они лежали в обнимку на этой самой кровати, и ему стало тошно.
«А что сейчас? Думаешь, ты у нее один? Как бы не так!»
Он почти не сомневался, что Яна встречается с кем-то еще. Но спросить прямо не решался… Зачем? Пусть останется хотя бы иллюзия… Ведь он давно уже не мальчик. И должен понимать, что обладать такой девушкой – дорогого стоит. Смирив гордыню, Ермаков обнял ее за плечи.
– Пойдем в комнату?
– Пойдем.
Они снова оказались в постели, и Егор разом забыл обо всем. Целуя ее, он медленно погружался в сладостный горячий туман… И тут зазвонил телефон.
Настойчивая пронзительная трель резанула по нервам, Ермаков напрягся… Но Яна словно не слышала. Тогда он дотянулся и выдернул из розетки шнур.
«Никому тебя не отдам! Пусть хоть на минуту, хоть на миг, но здесь и сейчас – ты моя!»
Глава 7
В конторе жилищного управления был приемный день. Желающих пообщаться с коммунальным начальством нашлось немало. Ермаков терпеливо дожидался своей очереди.
Время от времени его клонило в сон… Вчера он опять полночи не мог уснуть из-за своего музыкального соседа.
Это становилось сущей напастью. Каждый раз, когда поздно вечером в соседней комнате на полную мощь врубался магнитофон, у Егора начиналась истерика. Он мучился, не зная, куда деться от этого безжалостного агрессивного шума. И ничего не помогало: ни вата в уши, ни успокоительные капли, ни снотворное… Попытки поговорить с соседом по-хорошему тоже ни к чему не привели. Он только презрительно ухмылялся и упорно стоял на своем: «У себя
