Зелот. Иуда Иаковлев и…
– Иуда Искариот.
Я слышал уже от бабушки эту легенду, и меня кинуло в жар.
Все вокруг захохотали. А я почувствовал себя как на раскалённой сковородке.
– Обед.
В открытую дверь вошла женщина в платке, завязанным сзади.
– Идемте в столовую, Андрей Григорьевич.
– Спасибо. Идемте, братья, после обеда займемся нашей работой.
Волк лежал у порога, и все проходили мимо него. Он смежил глаза и ухом не шевелил, когда мужики чуть не наступали на его лапы. Но когда проходил я, он глухо заворчал.
Я застыл на месте.
– Эй, ты что? – Андрей остановился и обернулся.
– Ну… это …самое… он…
– Рембо? Он не кусается.
– Правда? А зачем тогда ему зубы?
– Затем же, зачем тебе язык.
Я по-прежнему не двигался, считая, что с меня хватит уже и старых ран, зачем же искать новые.
– Боишься?
– Он же волк.
– Правильно. Идем, Рембо, пошел вперед. Кушать.
Волк легко поднялся и затрусил через открытую дверь на волю.
– Значит ты трус. Это неплохо. Иди.
Я опустил голову и пошел, как и его волк, чуть ли не трусцой.
Дом, куда мы все зашли, был узкий и длинный и состоял только из столовой и кухни одновременно. Посередине стоял длинный стол, человек на 30. Люди сидели за ним так плотно, что я едва втиснулся и то благодаря Насте, которая подозвала меня и усадила на длинную скамью рядом с ней. Справа от меня сидел худой бородач литературно-искусственного вида: судя по его мечтательному взгляду, он был поэтом, а краска на его лице, руках и спортивной куртке выдавала в нем художника. Дальше за столом сидели мужчины и женщины всех возрастов, подростки и даже дети. Мужики выглядели достаточно спортивно, правда сидели среди них, и бледные интеллектуалы и просто больные. Женщины были разного вида и возраста, но общим у них было то, что они все не пользовались косметикой и это смотрелось непривычно в наше время, когда даже первоклашки малюются, словно проститутки у бара. Дети, зато, были все похожие: сбитые, розовощекие, прямо живая реклама йогурта или еще какой-нибудь фруктово-молочной дряни.
Молодые женщины и бледный длинноволосый юнец разносили тарелки, ложки, а сзади румяный сбитый парень в поварском колпаке толкал перед собой тележку с огромной общепитовой кастрюлей.
Как оттуда пахло кислыми щами. О! Так вкусно умели готовить только у нас в школе, хоть и без мяса, а вкуснотища, пальчики оближешь. Сразу застучали ложки о тарелки, забулькало.
– Ммм.
– Вкусно.
И тут закукарекали петухи, штук пять, не меньше: громко, на разные голоса.
– Ну прямо часы, куранты.
Люди принялись за еду, причмокивали, облизывались. Я один чувствовал себя не уютно. Все, даже и за едой, не уставали меня разглядывать.
– Кушайте, Антон у нас вкусно готовит, – говорила Настя.
Видно незнакомцы не баловали это общество,
