флаер стоит в моем космопорту. Это значит, весь груз мой.
– Нот, стэй! – протестующе взмахнул рукой Вениамин. – Мы так не договаривались!
Чиф-комендант провел пальцами по нижней губе, будто снимая прилипшую соринку.
– Я с тобой вообще ни о чем не договаривался.
– Стэй, стэй! – еще энергичнее замахал руками Вениамин. – Мы можем договориться! Тебе ведь нужно будет сбыть табак.
– Мозгуешь, я не ведаю, як то сробить?
Не дожидаясь ответа, чиф-комендант ударил кулаком по столу, да так, что комп-скрин подпрыгнул. Тотчас же с треском распахнулась дверь – и в кабинет влетела пара приснопамятных джанитов, оба злые как черти. Начальнику было достаточно пальцем указать на Вениамина, чтобы джаниты налетели на него, повалили грудью на стол, завернули руки за спину и нацепили наручники. А один из псов еще схватил Вениамина за волосы и ткнул лбом в стол – хотел нос расквасить, да не удалось.
– Уберите этого чмурилу, – по-барски небрежно велел толстяк подчиненным.
– В участок? – спросил один из джанитов.
– К черту участок, – недовольно скривился чиф-комендант. – В «Ультима Эсперанца». Сопроводиловку на него я уже отправил.
– Ну, сучий потрох, – зло глянул на толстяка Вениамин.
И тут же получил прикладом автомата меж лопаток, да так, что едва на ногах устоял.
– Во имя Хиллоса, Уркеста, Сидуна и детей их оллариушников! – азартно рявкнул толстяк. – Оллариу!
И осенил голову Вениамина широким жестом, смахивающим на крестное знамение. А может быть, просто взмахом руки велел джанитам убираться.
Глава 2
Речь в которой идет, главным образом, о несовершенстве мира
В отличие от оллариушников – всех, не дававших обета безбрачия людей, которые могут и хотят, истинный оллариушник – только тот, кто вступил в Орден.
Само собой, били. Но не так чтобы очень. Не со зла, а вроде как в силу необходимости. Во всяком случае, когда флипник остановился и распахнулась задняя дверца, Вениамин смог сам выйти из машины. Он не успел понять, где оказался, а его уже втолкнули в темный предбанник.
Вениамин попытался сделать шаг вперед и уперся лбом в металлическую стену.
– Эй! – позвал негромко Вениамин.
Никто не ответил.
Вениамин обреченно вздохнул и приготовился ждать.
Ожидание затянулось на несколько часов. Вениамин пытался присесть на корточки, но в узком предбаннике, со скованными за спиной руками, сделать это оказалось непросто. Руки затекли, ныла спина и плечи, по которым особо старательно били его попутчики. Душно, как в душегубке, – дышать нечем, точно целлофановый пакет на голову натянули. И тишина – внятная и определенная, как уже вынесенный приговор.
Вениамин
