месте моего дома взгромоздили!
– И ее нет! – вскрикнул Ведеев. – И это ты?!
– Остальное все – дело денег и техники. – Заломкин подвинул к себе чашку с чаем. – Построил в поле за Яузой большущий дом с огромными квартирами и всех туда переселил. Только Алешкина переезжать отказалась. Тут, мол, она на своем участке живет. Пришлось ей в соседнем доме квартиру покупать.
– А это все откуда? – Ведеев оглядел стены и потолок.
– Работал архитектор. По фотографиям восстанавливал.
– Надо же! – воскликнул Ведеев. – Неужели так можно!?
– Но народ от всего этого пугается! – сказал Заломкин. – И не так, как ты, а до обморочного состояния!
– Еще бы! – радостно заорал Ведеев. – Зато, как приятно! Приятно о себе думать, что ты – не это самое! Не сбрендил! – И он глотнул горячего чая.
– Ты песни под гитару поешь? – спросил Заломкин.
– Говорят, что лучше, когда я не пою, – признался Ведеев.
– Весной и осенью у меня здесь – фестиваль бардовской песни. Народу собирается – тьма! Всю траву вытаптывают.
– А как начальство на это смотрит? – спросил Ведеев. – Не на фестиваль, а на это все!
– Начальство свое дело знает! Приходят, собирают! Пошли, дом тебе покажу!
По светлой, из свежего дерева, широкой лестнице они поднялись на второй этаж и вышли на террасу. В одно из окон билась ветка клена.
– С деревьями – целое дело было, – сказал Заломкин. – Молодые я не хотел сажать. Привозили вон какие здоровенные! Но террасу я утеплил. Отошел от традиции и проекта.
– Представляю, как будет, когда у тебя яблони зацветут.
– Жду! – мечтательно произнес Заломкин. – Тебе позвоню, когда начнется. Приезжай, посмотри!
– Я помню, как мой сад цвел.
– У тебя знатный сад был, – сказал Заломкин.
Они сели в низкие мягкие кресла. Заломкин вытянул ноги, положил руки на подлокотники и сказал:
– Никогда не думал, что коммерцией займусь. Хотел стать ученым и стал! У меня монография выходила по вычислительным системам. В вашем классе кто математику вел? Вера Викторовна? Я так математику хотел выучить, а с учительницей у меня не сложилось. Понять не мог, почему она меня шпыняет. Может, я наговариваю на нее, но с какого-то времени мне начало казаться, что это из-за отца. Ты помнишь, он у меня мебельной фабрикой заведовал. У него вся школа мебелью отоваривалась. Поэтому ей, наверное, казалось, что я вроде бы как на особом счету. Но я математику все-таки выучил и в институт поступил. А в голодные годы писал программы для банков. Пришлось во все эти дела вникать. И тут, наверное, купеческая наследственность сработала. Быстро у меня это пошло, хотя и не гладко. И возник вопрос, куда деньжата девать. Кто-то у одного моря дом купил, кто-то – у другого. А я решил – хорошо бы домой! Так и стал – реаниматором пространства.
Заломкин вышел проводить Ведеева до калитки, на прощание сказал: – На фестиваль приезжай!
– Приеду
