в его рюкзаке: коллекция лучей – лунные, солнечные, прожигающе-лазерные! Лучи путались, как наушники в кармане, и высекали огненно-белые искры. Парень тащил рюкзак, переполненный лучами, длинными, тонкими и ломкими. «Вадим», – прочла Люся на лице его имя. Какое странное имя! Почти на всех лицах пассажиров Люся видела имена, на которых закреплялись узелки нити судьбы; они мерцали, пронизывали глаза и улыбку. Пустые, безымянные лица попадались редко и были совсем несчастны. Вадим был счастлив, его имя читалось легко, будто его многие называли, звали, Люся видела их руки, тянущиеся к Вадиму, он пел… Да, Вадим пел что-то там, в Наземном мире. А ещё Вадим был близок Люсе, как… нет, не как Рэд. Только харм в бою близок, как Вадим! Прежде Люся все проблемы могла решить кинжалом или бегством, но сейчас убивать ей не хотелось, хотелось сделать с Вадимом что-то другое, человеческое. Что же? Люся не поняла пока…
На какое-то мгновение ей даже показалось, будто бы она разгадала его, проникла в его сущность до конца, до дна. До того места, где зарождалось его дыхание. Вместе со вдохом рождалась лёгкость, божественная лёгкость, способная сдвинуть горы и построить волшебные города. Эта лёгкость и привлекала, и пугала. Ничто не может справиться с этой лёгкостью, ничего не может сравниться. Беспощадная лёгкость – вот что губит, вот что заставляет страдать!
Рэд как-то сказал: смерть – это загадка, которую загадывает человеку жизнь. Нет, не только человеку! Свободный дух, Люся бежала за Вадимом. Стремилась к собственной смерти, которую угадала.
«У нас нет судьбы», – говорил Рэд. Увы! Если бы Люся была человеком, она бежала бы без страха, её вела бы невидимая сила, которую люди называют судьбой. У жителей Подземки, в отличие от людей, нет судьбы; они сами отвечают за все свои глупости, и Люся ответит! Она почти смирилась, что умрёт сегодня.
Один его взгляд – и Люсю обожгло.
Он был ярким пятном в серой человеческой массе. Как если бы она ждала поезд на платформе несколько дней, и вот он пришёл, долгожданный…
Вдали показался нежный свет поезда, впервые Люсе он показался нежным, словно мир изменился с появлением Вадима. Люся вздрогнула от накатившего жара, и сразу – холода. Её маленькое солнце внутри будто сконцентрировалось на нём, спроецировало на него лучи… В Юре она тоже видела солнце, оно всегда хранилось в нём, внутри, в Юриной улыбке. Даже в Рэде было немного солнца, совсем чуть-чуть, лукавые солнечные блики блуждали в тёплой радужке карих глаз. Но это было всё не то! Внутри Вадима, вовсе ей не знакомого, горел её собственный, сиял Люсин свет. Люся поняла, что теперь она исцелилась, потому что отравленный свет не внутри, этот свет теперь в нём, и следовать за ним, просто следовать за ним – всё, что ей нужно, и всё, что она может.
Они зашли в поезд. Люся села напротив. «Встану, подойду и скажу ему», – подумала Люся и осталась сидеть. Что? Что она скажет?
Люся должна была сбежать в подземелье. Но она шла за ним, она не могла не идти! «Он и есть солнце!» – подумалось ей.
