собственном голосе и гадал, разобрала ли их она.
– Обычно да. Но я менее внимательна, когда меня кто-то сопровождает. Я знаю, где заканчивается тротуар, где деревья и выбоины.
– Это потрясающе!
– Ну, я выросла здесь, и однажды у меня было зрение. Я все еще могу мысленно представить эту улицу. Но мне было бы сложнее, если бы пришлось изучать совершенно новое место.
– Что произошло?
– Редкое заболевание со сложным названием, которое ты наверняка забудешь, как только я его произнесу. Мы не понимали, что происходит, пока не стало слишком поздно. Но даже если бы мы все поняли раньше, вряд ли бы мы смогли что-то сделать.
– Сколько тебе было?
– Одиннадцать.
Я сглотнул. Моя жизнь тоже изменилась в одиннадцать, но абсолютно иным образом. Прежде чем я успел ответить, Амелия остановилась.
– Это мой. Мы пришли.
Она снова выпрямила трость и постучала ею перед собой, задевая маленький кованый забор. Затем отпустила мою руку и отошла, чтобы нащупать засов на воротах и с легкостью их открыть. Дом был старым, как из прошлого века, если не старее, но все равно величественным, несмотря на то что снег и тьма частично скрывали садик и большую веранду вокруг всего особняка, которая видала деньки и получше. В окнах на втором этаже горел свет, освещая тропинку и ступеньки. Амелия, похоже, не нуждалась в помощи, поэтому я остался у ворот, ожидая, пока она зайдет внутрь и окажется в безопасности. На полпути она остановилась и слегка обернулась.
– Давид? – позвала она, подняв голос, будто сомневалась, что я все еще тут.
– Да?
– Спасибо, что проводил меня домой.
– Не за что.
Я подождал, пока входная дверь закроется, и только потом повернулся. Снегопад прекратился, и вокруг было так тихо, что я стал напевать, чтобы развлечься. Закрыв глаза, я начал считать шаги, гадая, каково было бы ничего не видеть и каким образом слепая девушка оказалась танцовщицей в моем клубе.
(Конец кассеты)
Милли потянулась к кассетнику, водя пальцами по кнопкам, пока не нашла нужную. Затем нажала на нее, и голос Тага затих. Она так крепко прижимала к себе кассетник, будто цеплялась за воспоминание. Атмосфера в комнате наполнилась ожиданием, нетерпением. Я слышал его в голосе Тага, почувствовал в заботе, с какой он вспоминал все подробности, и ощутил его изумление, пока он восстанавливал свой путь. Его история так затянула меня, что на секунду я забыл, где нахожусь. Но теперь мне стало неловко и захотелось прикрыть уши руками.
– Я не переставала думать о нем и не могла выбросить из головы ту песню Блэйка Шелтона, – тихо произнесла Милли. – Он был милым. И сильным. Я чувствовала его силу, пока он шел рядом со мной. В ту ночь мне даже приснились ощущения от его руки под моей ладонью. После того как я потеряла зрение, мне продолжали сниться разные образы. Мне нравилось, что я по-прежнему могла видеть в мире грез. Но с годами сны стали все больше соответствовать моей реальности.
