канюча у порога,
Стучит в висках, стучит клюкой беда,
И прочь завёт встревожено дорога.
Ползут по небу, медля, облака.
Копытом кони бьют, почуяв гарь,
И чья та обозлённая рука,
Вдруг выбьет из руки моей фонарь.
Гордыня вскинет непреклонный лик.
Сверкая взором, треплет космы, ветер,
Издалека неся истошный крик,
И как возмездие, – бесконечный пепел.
Костлявая, поспешно по пятам,
Торопиться исполнить злую волю,
И нанося всё больше новых ран,
Она поёт хвалу вскипевшей боли.
И вскрикнув, я быть может упаду.
Но поднимусь, цепляясь за возможность.
И разведу руками ту беду,
Тем, подтверждая, всё ещё пригодность.
Дань подождёт, поверив в неизбежность.
Судьба замедлит торопливый шаг,
И я воспользуюсь заминкой этой прежде,
Чем, то поймёт мой друг, а ныне враг.
Я ускользну в неведомые дали,
Ища покой истерзанной душе,
Туда, где обо мне ещё не знали,
Но место есть и для меня уже.
И разорву контракт на бесконечность,
Болезненного счастья моего,
Я выпью чашу, что дарует вечность,
И попытаюсь лет прожить так, сто.
Умолкло сердце
Умолкло сердце, дремлет в ожидании,
Печаль закралась в закрома души,
И запоздалые несмелые признания,
Принять теперь, как видно не спешит.
Закрыв глаза, я слушаю раскаты
Заветных слов, но это лишь слова,
Я их ждала, но слышать неприятно,
Они свистят, как пули у виска.
И боль нахлынув, захлестнула сердце.
Где вера? Где желание и страсть?
Теперь уж нет признаньям твоим места,
Но всё же их при жизни дождалась.
Тревожно лают взорванные нервы,
Нет, не вернуть, не повернуть всё вспять,
Ты для меня, был первым и последним,
И я другого, не хочу искать.
И муза плачет волком на луну,
И стонет тяжко, подпевая ветру.
Но я, прости, теперь уж не пойму,
Твои поползновения, и приветы.
И каждый шаг, и каждый вздох несёт
Случайные безумья откровений,
И каждый день, даётся мне как год,
Год покаянья, или всепрощения.
Быть может то судьба, а может мой изъян.
Но я ответила теперь уже за всё.
Изнемогая от глубоких ран,
Прочь прогоняю злое вороньё.
И утомившись, предаюсь мечтаниям,
