одно.
А достань-ка старинную схему,
Там два солнца, как яйца, взбухают горою.
А теперь в одиночку солнце жарит систему…
Где второе? Где же, воры, второе?
***
Женщина счастья и девочка счастья….
Сад озарившие слив янтари.
Рву из окна и делю их на части,
Счастья на каждого ровно сам-три!
Вижу, как в сказке: медовая слива
Заполонила весь наш палисад!
Так не бывает! Но рву, и, счастливый,
Полон дарами, ныряю назад.
Вижу: от солнца кровать золотая
Тихо плывёт по лучу к небесам,
Дочка на ней и жена молодая,
А посредине, в объятьях – я сам!
Летнее солнышко било в окошко.
Лица светились, горели плоды.
Мы говорили по-птичьи немножко
И человечьей не знали беды.
Птицы нам пели, мы им отвечали,
Прядали бабочки нам на виски,
Нас потихоньку учили печали,
Думы, дела… в общем, всё по-людски.
Мы научились словам человечьим,
Влезли в долги, поменяли кровать…
Дальше – не вижу. А дальше и нечем
Счастье разбитое крыть-покрывать.
Только прошу вас: не будьте печальны!
Ну а взгрустнётся, припомните вдруг
Тот палисад, щебет утренней спальни,
Счастье внутри, свет янтарный вокруг…
ДВЕ ТРАВЫ
Судьбой земли и воздуха
Насущная жива.
А в паpке, в зоне отдыха
Досужая тpава.
Она гуляет в клумбочке
Пpелестницей босой,
В зелёной мини-юбочке,
Со стpижечкой косой.
Беда поpою вешнею,
Под сердцем зной, как нож,
И любишь-то – сеpдешную,
И – к ветpенице льнёшь.
***
Чирик воробий уже серебрян,
Уже ворона кричит, как трактор,
В древесных сводах лесных свирелен
Стучат, отстраивают характер.
Густого свету ветра надули,
Сейчас хорошо бы под солнцем, в поле,
Зёрнышки там в глубине надули
Теплый живот об одном уколе.
Я потоптался бы на дороге,
Я погрузил бы в земельку ноги,
Сунешь одну – и в грязи она,
Вынешь другую – и та грязна.
Ох, хороша грязца,
Крупная, плодородная!
Черною макароною —
Пласт борозды-сырца.
Медленно (разумей!)
Там, где кромешный зной,
Кольчатый млеет змей,
Спеет червяк земной.
А тут – воробей лесной.
Чирик, колокольчик пернатый,
Парнишка он свой, неженатый,
Серенький, а не простецкий,
Глаз его молодецкий
Направо
