эмаль. А дырочки, что высверливал Федя – это он удалял темные мелкие точки, что проявлялись обычно на эмали после обжига изделия. Воздух, некачественный состав глины или воды, неравномерное распределение температуры или еще какие-то причины – они порождали исправимый брак.
– Что ты хочешь? – спросил Валера, заметив его в расположении участка покраски.
– А вот – кончилась у меня краска, а мне еще до конца смены ее немножко надо.
– Но разве я не говорил тебе, что краску брать нужно только из бака?
Федя удивился. Валера впервые с ним перешел на «ты».
– Говорил. Да я подумал, что какой-то кусочек мне всего-то и нужен. На сегодня мне хватит! – оправдывался Федя.
– Нет, вы делайте, пожалуйста, всегда так, как вам сказано. Это все-таки технология, и в ней есть свои правила, – настоятельно и без скандала пояснил мастер Феде.
Федя виновато улыбнулся стоявшим рядом и смотревших на них с мастером глазуровщикам, подмигнул Рейну и послушно отправился набирать свой стаканчик из большого и обычно закрытого для посторонних бака.
Обижаться на мастера у Феди причин не было. Ведь Валера культурно и понятно напомнил выданную накануне инструкцию – о том, как пользоваться краской, где ее брать при необходимости, о том, что химикат нельзя пробовать на вкус и так далее. Федя раньше не разрешали пользоваться глазурью. Его сначала учили делать правильную выборку тех черных точек из чужеродного материала, что портили вид эмали. Для этого Валера принес как-то для Феди совсем уже забракованную и предназначенную на слом раковину, чтобы на ней он учился высверливать точки. А потом подходил еще Джордж и тоже показывал, как это правильно нужно делать. И когда начальство убедилось, что у Феди кое-что получается, Свен, главный инженер предприятия, принес ему стаканчик с сухим куском глазури, а Валера внятно растолковал, как ею пользоваться – разводить, втирать в места сверления и как безопасно с нею работать.
В шестом часу вечера Федя возвращался к своему жилищу. В автобусе он никогда не играл с проверяющими, которые могли остановить общественный транспорт в любом удобном для засады месте и беспощадно оштрафовать на приличную сумму всех безбилетников, выводя их под ручку в зеленый и всегда злопамятный для горожан микроавтобус, а после того и выгнать вон. Где попало и на приличной дистанции от ближайшей остановки.
Федя не рисковал, а всегда исправно пробивал имеющийся талончик. Этот механический акт он и захотел, было, воспроизвести в ближайшем к нему компостере: спокойно полез в карман куртки, чтобы нащупать жиденькую пачку билетиков. И обалдел, когда извлек наружу стокроновую купюру, за ней еще одну, и еще, и вдруг – смятые доллары и евро. Шок пробил человека. Не насквозь, но для впечатлительного Феди вполне достаточно, чтобы дальнейший его путь домой превратился в эйфорический бред – размышления о том, что же случилось с ним? Он был без меры рад и испуган. В это утро он встретил
