дрожью, со слезами на глазах, как он касается пальцами ее волос, уже слегка тронутых сединой, как они стареют вместе, как они воспитывают вместе их общего ребенка… Но часы ее жизни навсегда остановились на отметке двадцать восемь лет и три месяца, ни годом, ни минутой больше, и у них никогда не будет ребенка.
– Но ты же потом столько раз был женат. Ты не любил всех этих своих жен? – спросила Ксения, подлив собеседнику еще чаю.
– На какое-то время я забывался, думая, что нашел новую любовь. Но потом понимал, что люблю все равно только Акелу… Знаешь, у меня только одна надежда – на загробный мир. И то, если верить Священному Писанию, мученики попадают в рай, а грешники в ад… Значит, я зря тешу себя пустой надеждой.
– Мне кажется, это какое-то безумие, – сочувственно покачала головкой Ксюша, – разве можно жить одной лишь надеждой на жизнь после смерти? – в это девушка не могла поверить.
– Нет, конечно, нельзя. Ты совершенно права, – в глазах Абаджваклии блеснул огонек, и Ксюше это не понравилось. Очень не понравилось, она тревожно взглянула на часы.
– Арнольд, уже поздно, пора потихоньку и расходиться, – осторожно сказала она, – тем более и угощения все съедены…
– Ждешь кого-нибудь?
– Нет, с чего ты взял?
– Хочешь меня спровадить. «Ну как всегда! На самом интересном месте!» Помнишь, из какого мультфильма эта фраза? – Арнольд улыбался.
– Помню… – Ксении казалось неуместным шутить после всего, что он рассказал ей. – Слушай, Ксюш, если мое присутствие тебя смущает тут, в квартире… Давай просто пройдемся по улице…? Милая, это ведь ни к чему не обязывает… Я вижу, ты меня боишься. Я не желаю тебе зла, честное слово. Да, не скрою, ты мне нравишься, но без твоего согласия я даже не возьму тебя за руку.
– Арнольд, пожалуйста, уходи. Да, я тебя действительно боюсь, – сказала Ксения. Все ее существо противилось этому человеку и в тоже время как будто бы начинало поддаваться ему.
– Ксения, в чем дело? Я открылся тебе, рассказал о себе вещи, которые мало кому могу доверить. Я надеялся, что встречу в твоем лице друга, может быть сестру или… А ты гонишь меня прочь? Ведь я один, совсем один. Ты только подумай: по праздникам, вот как в новый год, все собираются семьями, окружают себя дорогими и близкими людьми… А мне даже этот семейный праздник встретить не с кем, я позвал друзей, и все равно был ужасно одинок и несчастен…
– Но разве не твоя вина в том, что ты одинок? – спросила Ксения. Арнольд поднял на нее глаза, и впервые за все время, какое он знал ее, он увидел в ней такую силу духа, которой не замечал ранее. В ее вопросе была вся ее простая и незатейливая мораль, мораль любви, искренности и чистосердечия. Арнольд смутился и потупился.
– Кто же спорит… Конечно, моя. Но что сделано, то сделано… Ксюша! Послушай, все видят меня через призму моего финансового состояния. И бывшие жены, и все мои дети, и родственники, и друзья. Ты не представляешь себе, как
