был очень рад, что он ездит в эти поездки с коллегами, а не с супругой. Да, он всегда с восторгом рассказывал жене про свои рабочие командировки, но ему было куда удобнее путешествовать одному, жена была бы чем-то вроде родителя при подростке, она его стесняла. Ему хотелось быть свободнее, чем он чувствовал себя рядом с ней.
Художник, как и всегда, вез в чемодане сувенир для супруги, который, непременно, отведает и он сам – бутылку хорошего итальянского вина. Емельян возвращался домой в такси и мечтательно думал о том, куда его отправят в следующий раз. «Нет, однозначно легче любить Ксюшу на расстоянии. Если мы видимся редко, мы не успеваем надоесть друг другу. Вот и теперь, я вернулся, может быть, всего на неделю, а потом снова умчусь куда-нибудь» – мечтал художник. Очень бы хотелось в Рейкьявик. «Я намекну дяде, что в следующем месяце будет очень крупный конгресс в Исландии» – с улыбкой подумал Щукин.
Он вошел в квартиру и почувствовал, что с кухни доносится вкусный аромат. «Ксюша дома, она ждет меня, мы с ней сейчас выпьем вино», – пронеслось у него в голове.
Когда они с женой уселись за стол, девушка разложила в тарелки креветки, Щукин поставил на подоконник свой сувенир. От Емельяна, впрочем, не укрылось, что Ксения была как будто чем-то расстроена или взволнована. Художник подумал, что с таким лицом, какое было у его супруги, можно было объявить о нежеланной беременности, однако это вряд ли было возможным, близости между ними не было уже очень давно.
Художник рассказывал о своей поездке, а затем, видя, что его речи не слишком-то занимают супругу, спросил, наконец, серьезно, что же случилось.
– Емельян… Дорогой мой Емеля… Я не знаю, с чего начать. Впрочем, не буду ходить вокруг да около. Мы с тобой уже давно живем, как брат с сестрой… Ты же понимаешь, о чем я… Но, согласись, это не может продолжаться бесконечно. Я очень тепло отношусь к тебе, ты мой настоящий друг, ты мне, действительно, дорог, как брат. Но любви между нами не осталось… Давай разведемся.
Емельян в недоумении посмотрел на жену.
– Ксения, дорогая, что ты такое говоришь! Боже мой, тебя, наверное, очень расстраивает, что я вечно уезжаю в командировки? Какой же я идиот! Я все это время думал только о себе, я уезжал из Москвы, меня вечно не было дома. Ксюшенька, солнышко, прости меня, я больше никуда не уеду! Если хочешь, давай в следующую командировку мы поедем вместе! Давай вместе поедем в Исландию, а? – сказал страстно Емельян. Да, он и сам понимал, что любви между ними уже давно не было. Но была привычка, была привязанность. Щукин не готов был вот так просто отказаться от этой привязанности. Допустим, через полгода, но не сейчас! Сейчас об этом даже речи быть не могло, он был не готов к этому.
Ксения обняла Емельяна и сказала, что она вовсе не сердится и не обижается на него, ведь его вины тут нет. Прошла любовь – это самое главное, но они будут видеться, общаться, и свободно начинать новые отношения, заводить романы.
– Романы?! Неужели ты думаешь, что я завел роман?!
– Емельян, нет, это я завела роман.
Художник посмотрел на Ксюшу
