особо не ждал, был слишком растерян. Оставить дом, привычную Кандалу… Да что там Кандалу, он покидает Россию! Уже трясло от озноба: когда-то мать прилетела из другой страны, но с тех пор мир изменился – между населенными областями пролегли Темные зоны, и путешествия стали смертельно опасны.
Варламов открыл было рот, чтобы упросить Сирина отказаться от безумной затеи. Ведь еще можно повернуть на Петрозаводск… И закрыл, не произнеся ни слова.
А что его ждет дома? Ну, станет инженером или второстепенным начальником, женится и нарожает детей. Выезжать будет только на рыбалку. А тут открывалась возможность повидать мир. Вдруг стало ясно, другого такого шанса в жизни не представится.
И решился.
– Ладно, я с тобой, – сказал хрипло и чуть не рассмеялся: как будто Сирин оставил ему выбор?
Так вот почему мать помахала ему рукой!
– Ну и лады, – бодро сказал Сирин. – Часа за четыре долетим, если не собьют.
– А могут сбить? – опасливо поинтересовался Варламов.
– Над Европой некому. А вот НОРАД, шут ее знает, может и действует.
– Это что такое? – удивился Варламов.
– Противовоздушная оборона Северной Америки, – пояснил Сирин. – До Штатов наши не летали, мы первые будем. Да ты не волнуйся, Евгений. Если что, катапультируемся. Тебя отстреливает вместе с креслом, а парашют сам раскроется. Только бы не над морем, хотя в комплекте и надувная лодка есть. Но я думаю, наша птичка даже НОРАД не по зубам. Если она там вообще осталась.
Про отстреливание Варламову не понравилось, про море тем более. Но делать было нечего, и он стал глядеть вниз.
– Мы над Финляндией, – сообщил Сирин.
Он смотрел на дисплей, где смещалась карта. В центре светилась точка – видимо, означая положение самолета. Внизу ничего не изменилось: лес, сопки, озера. Только вдали показались снежные горы. Приблизились, сверкая под солнцем, и вскоре оказались под крылом.
– Гора Кебнекайсе, – сказал Сирин. – Граница с Норвегией.
Среди гор заблестела вода, словно реки лежали в каменных берегах. На них падали тени от облаков, вскоре облака стали гуще и вот уже простерлись белой холмистой равниной.
– Мы над морем, – изменившимся голосом сказал Сирин. – Прощай, старушка Европа, мир праху твоему. – И чуть погодя добавил: – До чего же хороша машина!
Варламов не ответил, от избытка впечатлений заболела голова. Солнце ярко светило сбоку, самолет будто повис между блистающими облаками и темным небом. Резкий свет утомлял глаза. Варламов закрыл их и незаметно погрузился в сон.
Странные сны виделись ему в этой машине – стремглав летящей, но одновременно застывшей посереди неба.
Вот он идет по сумрачному коридору, и кто-то легко ступает у него за спиной. Ему не страшно – наоборот, на душе легко и хочется обернуться. Но в конце коридора ждет темная дверь…
Теперь он стоит на кладбище – это видно по белым надгробьям, – и держит на руках
