нам надо. Будущее за тем, у кого порядок и мордобой. Людоедство, а не духовная жизнь! Иначе с человеком не сладишь. На людоедстве построены все успехи и процветание цивилизации. Едят друг друга без зазрения совести. И кто жив остался, тот и доволен. И с нашими не сладишь без кулака. А идея хочет смягчить, замедлить это развитие. Да сама машина – людоед».
Только идея проникновения в Осака для передачи сведений о современных событиях духовному таинственному владыке пришлась по душе Степану Степановичу. «Здорово сладил Евфимий Васильевич! Искусный ход! Не зря ходили сюда! Да как-то отсюда выберемся! Видно, где-то ждут нас…»
– Япония, конечно, откроется, – продолжал рассуждать Путятин. – Они тянут время из гордости, что не означает, будто у них такова система, как полагают многие. Они чувствуют, что грядут потрясения, каких страна еще не знала, и как бы произносят в уме: «Минет ли меня чаша сия…» А чаша ждет каждого из нас… Император их – человек. Мы-то, европейцы, знаем, что он не бог, а человек.
Утром, после подъема флага и молитвы, на фрегате подняли паруса. «Диана» пошла на север.
– Хороший город когда-нибудь построится, – говорил в это бодрое и свежее утро Александр Можайский.
Он и сам свеж и бодр. Он смотрел на это свежее утро Японии в ясный час, когда отдаленная синева уж затянула враждебные войска и лагеря на далеком берегу и только возделанные поля на мягких очертаниях холмов виднелись с ходко шедшего под всеми парусами фрегата.
В полдень Алексей Николаевич принял вахту. Какое-то палубное судно, свернув парус, шло на веслах наперерез «Диане». Человек в халате, взмахивая белым флагом, что-то кричал.
– Немного говорю по-русски! – крикнул он с лодки.
– Трап! – скомандовал Сибирцев.
Японец подошел, стоя на борту своего судна.
– Здравствуй! – сказал он по-русски лейтенанту. – Я был унесен морем Камчатка. Три года назад корабль «Князь Меншиков» привез нас в Симода.
– Перейдите на наше судно.
– Нельзя! Запрещается… Немного говорю.
Капитан и Посьет подошли к борту, японец сказал:
– Хочу известить. Порт Нагасаки английская эскадра. Чтобы японское правительство выдавало русских. Вас ищут. Их флот – четыре корабля: «Винчестер», пятьдесят пушек, еще пароходы «Барракута», «Стикс», «Энкоунтер». Три парохода. Я – Камчатка! Василий Иванович Завойко. Япон не скажет, где русский.
– Перейдите к нам, пожалуйста! – побагровев, сказал капитан, перегибаясь через борт.
– Пожалуйста, пожалуйста! – низко поклонился дважды японец.
Его гребцы затабанили, и лодка сразу отошла.
– Прошу вас… – закричал в рупор капитан.
– Спасибо… Спасибо, – кланялся японец.
– И все-то они кланяются! – вырвалось у Сибирцева. Теперь вся команда японского корабля стояла на коленях и кланялась «Диане» и Лесовскому.
– Господа, быть не может, что
