точно выпроводит его на дембель раньше времени, несмотря на все заслуги. Ему показалось, что в лице Семёна он нашёл надёжного партнёра. А без партнёра (или партнёров) в таком деле не обойтись.
Существовало несколько задач, которые необходимо решить. Предположив, что Виноградский в кухонной теплушке (больше ему деться было некуда, а главное, незачем), можно было на девяносто девять процентов сказать, что там в этот момент происходит большая пьянка и откроется всё безобразие ровно в восемь утра, когда эшелон по- любому остановится, чтобы дневальные забрали завтрак из теплушки. Кстати, сейчас повара должны были не бухать, а замешивать хлеб для полевой печки – между прочим, это самый вкусный и ароматный хлеб в мире!.. Итак, если сейчас на часах час ночи, то до восьми утра оставалось ещё семь часов. «Время пока есть», – подумал Семён. Соответственно, первое, что надо придумать, чтобы тайна и по истечении этих часов не была раскрыта, – это как заставить поваров молчать. Второе – как на ходу попасть в теплушку. Третье – быстро и незаметно перепрятать «Пшеничную». И четвёртое – как отмазать Виноградского. Отвечать за самоход из расположения части при выполнении боевого задания своего непосредственного подчинённого Семёну ой как не хотелось.
Докладывать о пропаже ефрейтора Гринчук передумал. Пошёл разведать обстановку в первый вагон. Семён взял помятую неполную пачку «Памира» и вышел в тамбур. Дымя сигаретой, смотрел в тёмное окно и думал, пытаясь найти решение поставленных задач.
По людям определился быстро. Предполагалось привлечь к операции Вовку Пиликина, Кешу Ромодановского и Батыра Урусбаева. С Пиликиным знались с призывного пункта, Батыр – молчун, здоровый, как шкаф (солдатская молва говорит, второй раз служит, за брата), а Кеша такой мастак на выдумки, что о том, как добраться до теплушки, можно было не беспокоиться. Да и ловкостью с силушкой бог не обидел (всё-таки в цирке вырос). Заткнуть поваров нужно было только до Перми. Они, вообще, были не наши, а прикомандированные, и там сменялись. Водку спрятать тоже место есть. Под каждым вагоном громоздится холодный погреб. Единственная проблема, что люк в них находится снизу от тэна, где чай готовят, то есть внутри вагона. Наверное, изначально они для угля были нужны. Виноградскому за что-нибудь Гриня припаяет наряд на кухню (потом скажет солдатам, что сам забыл, что он там). Всё решаемо. Вот только когда это делать и как у всех на глазах обеспечить свободу передвижений?
– Как дела, солдат? Сигареткой не богат? – услышал за спиной незнакомый голос Семён. – Видишь, пришлось воспользоваться удобствами в вашем салоне, а то у нас там авария, а к офицерикам вашим неудобно. Пришлось мчаться через вагон. Боялся – не поспею или вторым буду. Ну да, слава богу, не дал старику оконфузиться.
Незнакомый голос принадлежал гражданскому машинисту или помощнику машиниста (кто их разберёт?). Главное, на вид он вроде пожилой, а вот глаза молодые, озорные, то стального цвета, то голубые-голубые, словно светились изнутри каким-то тёплым светом.
