протянул он, – веселый такой праздник… И конкурсы креативные.
Эрик тщательно ощупал затылок. Чудненько, шишка будет, что надо. По высшему разряду тебе по черепу двинули, уважаемый. И, кстати, ты сам, идиот, в этом виноват. Она же вернулась, а, значит, перед этим кому-то позвонила и посовещалась. Уточнила, что ей делать с незваным гостем. Какого лешего надо было поворачиваться к ней спиной?! Вроде и роста невысокого, а, гляди, все ж дотянулась, до «котелка» -то.
Доэксперементировался, придурок.
Отчитав себя, он повернул голову и заметил свой пистолет и отмычки, валявшиеся рядом с ним. Так-так… «Браслеты» нацепила, ключ забрала, а отмычки оставила. Торопилась? Испугалась? Скорей, второе, потому как «ксива» тоже пропала. Конспиратор несчастный! Рассекретили тебя по полной программе. А ты тут, еще как идиот последний, в разных носках! Неожиданно данная привычка показалась ему верхом глупости. Олень, мать твою, Рудольф.
Причем олень здесь только один и звать его иначе.
Купер дотянулся до отмычек, при их помощи снял наручники, аккуратненько сложил «браслеты» обратно в чехол и взял в руки пистолет. Предохранитель никто не трогал, обойма на месте, патрончики все один к одному… Ладно, а где сама веселая вдовушка?
Опустив «беретту» в кобуру, он медленно неуклюже поднялся с пола, постоял немного, наклоняя голову то вправо, то влево, и шагнул к чуть приоткрытой двери гостиной.
Глория, обхватив голову руками, сидела за столом в кухне. По ее щекам катились крупные слезы и падали прямо на его закрытое удостоверение. Федерал уставился на рейнджера с нескрываемым удивлением.
– Миссис Вэпстер, что случилось? Вы что, из-за меня плачете, да?
Она его не услышала. И не до него вовсе было… Все пропало. Ребят теперь убьют, и Стеллу… Чудовищно… Никого не спасла.
– Эй, алло, гараж!
Глория посмотрела на него. Ее длинные ресницы дрогнули.
– Он убил их. Он убил Стеллу. Купер, ты понимаешь? Он убил их…
Она уронила голову на руки и заплакала: горько, навзрыд. Эрик растерянно стоял рядом с ней и не знал, что ему делать, потому что ни один подозреваемый таким образом себя еще никогда так при нем не вел. Врали, изворачивались, оскорбляли, пытались сбежать, оказать сопротивление… Да, такое было, и в таких ситуациях он знал, как себя вести. А тут… У него возникло желание махнуть рукой: если утешать, она только еще больше расплачется… Да и утешать-то он, собственно, не особо умеет… А кому понадобилось убивать ее лошадь? Кому, кроме как только тому подонку, что дал ей медальоны?.. Как же зовут эту скотину? Но она сказала, кажется, «убил их»… Значит, их много… Лошадей, что ли? Загадочно, вечер определенно перестает быть томным. Фу, болван, друзей скорей всего! Или знакомых. Или родных. Шантажиком попахивает. Мерзким таким, поганеньким. Интересно, что же она отказалась делать? А, может, это он сам, с его театральными эффектами, врезал кому-то ниже пояса? Федерал пожал плечами. Ну тут он не виноват – у него работа такая…
