зала и в ожидании начала стал смотреть на занавес, с белой ткани которого кровавыми разводами стекало название пьесы.
– Прямо граффити, – хмыкнул Карлинский. – Искусство улиц.
Когда подняли занавес, Виктор убедился, что в той же манере уличной росписи стен и заборов выдержаны и все остальные декорации. Сам же спектакль представлял собой соединение мюзикла, цирка, балета и рок-концерта. Шумело, гудело, мелькало и грохотало так, что становилось дурно. Но, привыкнув, через некоторое время зритель быстро втягивался в происходящее на сцене и даже находил в представлении известную прелесть. Следователя Цоя удивило, что больше половины присутствующих в зале знают дословно тексты арий и, не стесняясь, громогласно подпевают актерам. Некоторые моменты пробирали до мурашек, особенно Виктору запомнилась Девочка-Смерть. Вся такая нежная, беленькая и выводит свою арию ангельским голоском. Когда она запела, Карлинский толкнул Виктора в бок и возбужденно зашептал:
– Эту тоже знаю. Не так давно освидетельствовал на предмет дееспособности.
– Что сделал этот ангел?
– Жениха совковой лопатой избил. Парню дали группу инвалидности.
– А ей?
– Ей тоже.
Не зная, что сказать, Виктор помолчал и с сожалением заметил:
– Все не то, чем кажется.
– Не то, Витюша. Ой, не то, – подхватил приятель. И оптимистично предложил: – Ну что, пойдем в перерыве с Вельдшем поболтаем?
– А может, лучше с Девочкой-Смертью?
Карлинский неодобрительно взглянул на друга, обронив:
– Экий ты нетерпеливый. Успеешь еще. А пока Эриком ограничимся.
Они прошли по коридору до двери с табличкой «Служебное помещение. Посторонним вход запрещен» и постучали.
– Входите, не заперто! – донеслось изнутри.
Режиссер оказался не один. Эрнст Вельдш отдыхал в своем кабинете в окружении приятной компании из не занятых в спектакле актеров, актрис и просто сотрудников театра. Творческие личности пили коньяк и обсуждали смерть декоратора. Появление новых персонажей в общем шуме осталось почти незамеченным.
– Это Люська его зарезала, сучка ревнивая, – горячо говорила маленькая блондинка с кошачьим личиком. – Она же, как дура, Пашку ко всем ревновала.
– Да ладно, Кэт, ты на Люську не гони, Люська все время была в холле со своим Илюшей Саркисяном, – перебила голенастая длинноволосая брюнетка в откровенном топе и крохотной юбочке.
– А вот и нет. – Кошачье личико Кэт от возбуждения пошло пятнами. – Я с Илюхой разговаривала. Саркисян говорит, что Люська отходила в туалет. И как раз в тот самый момент, когда девица, с которой Пашка был, заорала благим матом.
– Так девица и зарезала, – лениво протянул небритый парень в бейсболке. – Эй, народ! Кто это вообще такая? Откуда взялась? Кто-нибудь знает?
– Да какая-то Пашкина бывшая, к которой Люська ревновала, – пояснила голенастая.
Налив из пузатой бутылки «Камю» и пригубив
