из лежавшего рядом же на полке кисета и раскурил. Комната наполнилась неслыханным Машей прежде ароматом. Пуская клубы табачного дыма, голый мужчина вновь заговорил, разглядывая, как его ученица уже оделась и проводит себя в порядок:
– Уже тогда я видел: в тебе начинают играть гормоны, и ты ищешь того, кому выпадет честь оказаться в твоей жизни первым. Нормальный поиск. Непреложный закон жизни! Всё живое ему подчиняется. Я, ты, твои родители… К счастью для нас обоих, первым у тебя был не я.
– Это почему же к счастью? – с желчью в голосе спросила Маша.
– Первому всегда не везёт. Сорвавшему кислое яблоко редко достаётся вся его будущая сладость. Да и тебе было бы очень тяжело, если первый твой мужчина был бы старше тебя на восемнадцать лет. Не так ли?
– Он был старше на четыре, – обронила Маша, собирая волосы в пучок.
– Это нормально. Вполне. А восемнадцать много. Для первого раза. Потому, что в этом случае второго может уже и не быть.
– Как так?
Зильберт усмехнулся, пуская очередную струйку дыма. Потом, видя, что девушка перед ним одета, привела себя в порядок и в любой момент готова уйти, решил, что оставаться в «костюме Адама» глупо и, отложив трубку, облачился в шёлковый халат – так всё-таки поприличнее. Потом вновь взял трубку и продолжил:
– Вот увидишь, что после меня тебе некоторое время будет довольно трудно. Попросту неинтересно с молодыми парнями. Они ещё не знают и не могут того, что знаю и могу я.
– Поживём – увидим, – отрезала Маша и направилась в прихожую.
Мужчина в халате и с трубкой в руке не пошёл провожать гостью, как не был изысканно галантен, встречая. Лишь бросил вдогонку:
– Маша, ты не ответила на мой вопрос.
– На какой? – переспросила она уже с порога.
– Мы продолжим наши занятия?
– А какой в этом смысл?
– Разумно, – усмехнулся красавец и добавил:
– Будем считать, что мы в расчете.
– Что?! – заливаясь краской, воскликнула девушка.
– Пойми меня правильно, – заворковал Зильберт, направляясь к ней, – всё в этом мире чего-нибудь стоит. Это тоже непреложный закон жизни. За каких-то неполных два месяца благодаря моему искусству ты достигла больших успехов, и я знаю, переэкзаменуешься на «отлично». Ты же хотела предложить мне деньги за занятия, помнишь? Я сказал, что ни о каких деньгах и речи быть не может между нами. И, как видишь, оказался прав. Иная система расчетов для нас, во-первых, намного приемлемее, а во-вторых, фантастически приятна. Не так ли?
– Какая же ты дрянь, Исаак! – плюнула в его сторону Маша и вышла на лестницу, хлопнув дверью.
Несколько дней после этого она ходила как в воду опущенная. Ей всё время мерещилось, что она искупалась в чане с дерьмом, и от неё отвратительно пахнет. По нескольку раз в день принимая душ, она поймала себя на том, что тяга к чистоте может превратиться
