спиной к двери, даже не повернул головы. Анна Львовна по непонятной причине всегда вкручивает в своем кабинете самые слабые лампочки, так что толком разглядеть временного директора я не мог, видел только темные волосы и худые руки, лежавшие на стопке книг и почему-то облаченные в кожаные перчатки. Похоже, мужик не только обладает скандальным характером и причудами, но и глуховат.
Я сделал еще шаг, прокашлялся и повторил громче:
– Платон Полуэктович, вызывали?
Мужик молчал. Я набрал в легкие побольше воздуха и гаркнул:
– Платон Полуэктович!!!
Директор даже не вздрогнул. Озадаченный до крайности таким поведением, я обошел заваленный учебниками и тетрадями стол, заглянул в лицо начальника, попятился и чуть не заорал. Надеюсь, вы простите мне столь не мужское поведение, когда поймете, что я увидел.
В ярком свете настольной лампы сидящий на стуле директор был отлично различим: довольно дорогой пиджак, застегнутый на все пуговицы, черные волосы, спускавшиеся почти до плеч, перчатки, скрывавшие руки… И лицо, вернее, голый череп, скалившийся идеальными зубами. Словно почувствовав, что его разглядывают, скелет отчетливо клацнул челюстью. Не знаю, каким чудом мне удалось не завопить, и в этот момент от двери раздалось сдавленное хихиканье.
– Коршунов! – крикнул я, чувствуя противную дрожь в коленях. – Тебе и всему классу двойки за сегодняшнюю контрольную.
– Идиот, – послышалось чье-то шипение, – из-за тебя всем «лебедей» наставят!
Сева, уже поняв, что прятаться бессмысленно, распахнул дверь и возмутился:
– Права не имеете! Я все отлично знаю!
– Да? – прищурился я. – Ну и скажи мне, в каком году случилось крещение Руси?
Коршунов сосредоточенно наморщил лоб и принялся шевелить губами.
– Ну… это… того… тогда, – забормотал двоечник, изображая усиленную умственную деятельность.
– Не старайся, – махнул я рукой, прерывая его мучения. – Будешь еще говорить, что не заслужил двойку?
Понурый Сева вывалился в коридор под хихиканье одноклассников. Я вытащил из челюстей скелета спичку, которая, видимо, и послужила «спусковым механизмом», и осведомился у остальных:
– Кто-то еще хочет проверку знаний?
Школьников как ветром сдуло. Я без сил плюхнулся на свободный стул и вздохнул.
– Ну и как вам ученики, Платон Полуэктович?
Скелет молчал, радостно скалясь. Я подхватил кейс и направился в коридор. Всем хорошо платное образование, кроме тех личностей, которые его получают!
Домой вернулся, когда стрелки на часах показывали половину одиннадцатого. Безумно хотелось есть и спать, я чувствовал себя так, словно разгрузил целый товарняк, набитый до отказа углем. Нет, все-таки репетиторство – дело ужасно неблагодарное, мало того, что приходится мотаться из одного конца Москвы в другой, тратя на это огромное количество драгоценного времени, так еще и ученики
