style="font-size:15px;"> – Вы говорите так, будто многое о ней знаете.
Даллер пожал плечами:
– Мой долг – знать, как подданные его величества живут в этой стране. – Тоже улыбнувшись, посол пригладил тонкую полоску каштановых усов, украшавшую его верхнюю губу.
– Так что же вы мне о ней расскажете? – спросил Беннет.
Посол тут же повел его в свой кабинет, и там оказалось так же душно, как и в гостиной. Беннет присел на краешек кожаного кресла; он старался как можно меньше касаться его из опасения, что прилипнет к нему, когда потребуется встать.
Майор питал слабую надежду на то, что Даллер предложит снять сюртуки, но увы… Посол с явным удовольствием опустился в кресло и снова улыбнулся. Затем достал из ящика стола серебряную табакерку и набрал на ноготь нюхательного табака. Быстро втянув его, он предложил табакерку гостю.
Беннет отрицательно покачал головой и сказал себе: «А теперь – к делу». Светские разговоры всегда ужасно раздражали его – он не видел смысла в пустой болтовне.
– Так какой же информацией о мисс Синклер вы владеете?
Даллер сложил пальцы домиком и пробормотал:
– Ах, наша мисс Синклер… Многие из местных мужчин совершенно очарованы ею, хотя я думаю, что это скорее объясняется ее дружбой с Исад-пашой, чем ее чарами.
– Кто же этот паша?
– Бывший фельдмаршал в армии султана. Теперь он один из советников султана. И говорят, тот доверяет ему больше, чем другим.
Беннет отметил этот факт.
– А паша дружески относится к британской короне?
Посол нахмурился.
– Не более чем остальные местные жители. Он клянется в безоговорочной верности султану. Но ему, как кажется, по-настоящему нравится мисс Синклер. Последние десять лет он вел себя… точно ее отец.
«А где же ее настоящий отец?» – подумал Беннет.
– Молодые люди считают, что производят впечатление на пашу, сочиняя бездарные стихи в ее честь, – продолжал посол.
Беннет невольно поморщился. К счастью, никто не знал о стихах, которые он пытался писать.
– А в прошлом году была распространена весьма популярная поэма, в которой ее светло-карие глаза сравнивались не с чем-нибудь, а с покрытым мхом камнем.
– Светло-карие?… – переспросил Беннет.
Даллер кивнул:
– Да, глаза – самая яркая ее черта. Весьма неожиданная смесь коричневого, зеленого и желтого… Это у нее от матери, гречанки. Ведь кровь, она всегда видна.
Но у той мисс Синклер были вовсе не такие глаза. Только слепой назвал бы их светло-карими. Нет, чистейший шоколад! Он никак не мог ошибиться.
– Значит, та женщина была не Мари Синклер, – в растерянности пробормотал Беннет.
Посол посмотрел на него с удивлением.
– Нет-нет, конечно, это была она.
– Но
