человек в деловом костюме и с камерой, остановился в проходе и давай снимать толстяка, чуть язык не вывалив от тупого злобного удовольствия (жертва его между тем спала или прикидывалась, будто спит, зарывшись головой в подушку).
Я искал улики против Юнис Пак. В сравнении со своими ровесниками возлюбленная моя была девушкой скромной, и ее цифровой след оказался скуден. Пришлось заходить с фланга, через сестру Сэлли и отца, агрессивного подиатра доктора Сэма Пака. Я подрочил свой перегревшийся от похоти эппэрэт и нацелил индийский спутник на южную Калифорнию, где прежде жила Юнис. Увеличил масштаб и разглядел кармазинную черепицу гасиенд к югу от Лос-Анджелеса, сплошные ряды прямоугольников в три тысячи квадратных футов, на которых с воздуха видны лишь крошечные серебряные загогулины кондиционеров на крышах. Все эти строения обступали полукруг бирюзового бассейна под охраной серых нимбов двух пальм, знававших лучшие времена, – иной флоры в комплексе не было. В одном из этих домов Юнис Пак училась ходить и говорить, соблазнять и насмехаться; здесь ее руки стали сильными, а грива густой; здесь лощеный калифорнийский английский одержал победу над ее домашним корейским; здесь она планировала невероятный побег в колледж Элдербёрд на Восточное побережье, на площади Рима, на разгоряченные кутежи сорокалетних на пьяцце Витторио и, надеялся я, в мои объятия.
Затем я посмотрел на новый дом д-ра и миссис Пак, квадратную голландскую постройку эпохи колониализма с одинокой зияющей трубой, неловко воткнутой в сугроб среднеатлантического снега под углом сорок пять градусов. Их прежний дом в Калифорнии стоил 2,4 миллиона долларов, не в юанях, а нынешний домик в Нью-Джерси – 1,41 миллиона. Я почуял снижение доходов ее отца и пожелал узнать больше.
Мой ретро-эппэрэт неторопливо перемешивал данные, из которых я делал вывод, что бизнес ее отца болеет. Появилась таблица с доходами за последние полтора года; отъезд из Калифорнии в Нью-Джерси был ошибкой, после него сумма в юанях неуклонно уменьшалась – июльский доход за вычетом расходов составил восемь тысяч юаней, около половины моего, а я ведь не содержал семью из четверых.
Сведений о матери не нашлось – она занималась только домом, – а вот о Сэлли, самой молодой Пак, данных полно. Из ее профиля я узнал, что она покрупнее Юнис – вес прочитывался в круглых щеках и плавных изгибах рук и груди. Однако ее холестерин ЛПНП существенно ниже нормы, а альфа-холестерин очень высок – вообще неслыханное соотношение. Даже с таким весом она вполне доживет до 120, если продолжит питаться как сейчас и станет по утрам заниматься гимнастикой. Изучив состояние ее здоровья, я глянул на ее покупки, а заодно прощупал и Юнис. Сестры Пак предпочитали сугубо деловые блузки XS, строгие серые свитеры, у которых выдающиеся лишь марка и цена, жемчужные серьги, стодолларовые детские носки (вот такие у них крошечные ножки), трусики в форме бантиков, швейцарские шоколадки в случайных гастрономах, обувь, обувь, а также обувь. Я понаблюдал, как их счет в «ОбъединенныхОтходахСиВиЭсСитигруп»
